За Европу государств, а не бюрократии

Российская реакция на кризис, разразившийся в Евросоюзе после провала Конституции и углубленный итогами саммита Совета ЕС 16–17 июня, отличалась явной отстраненностью. Кремль занял выжидательную позицию. Экспертное сообщество либо всплескивало руками и делало заявления из серии «нам нужна сильная Европа», либо злорадствовало – мол, «не только нам худо, но и соседней «империи» пришел конец». Все это не отвечает сложившейся в ЕС и российско-европейских отношениях ситуации. Более того, от действий или бездействия Москвы зависит, чем станет для России европейский кризис: серьезным вызовом или уникальным шансом.

ЕС снова оказался перед выбором. Разворачивается масштабная дискуссия о том, какая модель – наднациональная, централизованная и федеративная или же межправительственная и децентрализованная – более отвечает интересам европейцев. Между тем сейчас и Брюсселю, и Москве жизненно необходимо ясное понимание конечных стратегических целей отношений, четкое видение предпочтительного места России в Европе. Ни Москва, ни Брюссель не представляют до конца, что им нужно друг от друга, и теперь решение этой проблемы откладывается.

На фоне кризиса политические элиты и общественность стран-членов на какое-то время обратятся внутрь себя и будут уделять гораздо меньше внимания концептуальным вопросам отношений с Россией. Окончательно деградирует механизм «друзей РФ в ЕС» – двусторонних отношений Москвы с Парижем, Берлином и Римом. Тем временем активность и даже агрессивность Комиссии ЕС (КЕС) на российском направлении усилятся. Комиссия наверняка будет стремиться компенсировать свое внутриевропейское фиаско «быстрыми победами» на внешнем направлении, тем самым восстанавливая де-факто пошатнувшиеся позиции в принятии решений внутри ЕС.

В этой связи интеграционная парадигма российско-европейских отношений, заложенная в «дорожных картах» «четырех общих пространств» РФ–ЕС, может быть вымаранной. Под угрозой срыва окажется перспектива выработки нового Договора Россия–Евросоюз вместо устаревшего и истекающего в 2007 г. Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Евросоюз может окончательно перейти в отношениях с РФ к логике мирного сосуществования, при этом сами отношения будут определяться бюрократической повесткой дня.

Как показала недавняя практика, последняя отнюдь не ищет стратегических обоюдовыгодных моделей отношений, а заключается в выбивании из РФ односторонних уступок, искусственно увязывая их с чем угодно. С учетом же низкой эффективности российского госаппарата Москва представляется КЕС наиболее привлекательным кандидатом для «быстрой победы». Подобный подход не соответствует ни российским интересам, ни интересам стран – членов ЕС. Последним невыгодно, чтобы Россия отворачивалась от Европы и делала принципиальную ставку на так называемый восточный вектор – приоритетное углубление экономических и политических отношений с Китаем и Индией.

И все же уже в ближайшее время России стоит ждать появления новых требований. В частности, комиссия может начать с удвоенной силой шантажировать РФ угрозой пересмотра договоренностей 2004 г. о ее вступлении в ВТО в случае, если она не отменит в одностороннем порядке абсолютно правомерные (и никак не относящиеся к вопросу ВТО) платежи за транссибирские перелеты и не снимет с европейских авиакомпаний ограничения на использование российского воздушного пространства. Снова могут появиться требования о либерализации внутрироссийских цен на энергоносители и сокращении и без того мизерных по европейским меркам сельхоздотаций. При этом любые уступки требованиям КЕС автоматически придадут дополнительные политические очки наднациональной бюрократии.

Стратегически неопределенность внутри ЕС и дистанцирование России от внутриевропейской дискуссии окончательно выталкивает РФ и из сегодняшней Европы, и, главное, из Европы будущего. Пассивность приведет к тому, что новая модель европейской интеграции будет снова сформирована без российского участия, а сама РФ по-прежнему будет восприниматься как чужак. Вряд ли это соответствует интересам России в условиях, когда ее возможности сохраняться в качестве независимого глобального полюса тают на глазах.

Видя российскую отстраненность, уже правительства стран – членов Евросоюза подчас поддаются соблазну последовать за КЕС. Именно в этом ключе можно трактовать недавнее решение Совета ЕС поддержать требования КЕС по транссибирским делам.

Однако все это еще можно преодолеть, а европейский кризис в ЕС направить в свою пользу. Так, Россия выиграет, если дискуссия в ЕС придет к выводу о нецелесообразности дальнейшего углубления наднациональной интеграции и расширения полномочий КЕС, о том, что европейцам более выгодна единая, но децентрализованная Европа интегрированных государств, развивающаяся по условной модели «общий рынок плюс». Выиграет как в части возможностей влияния на принимаемые в ЕС решения, так и в плане возможности вступления в подобный децентрализованный ЕС в долгосрочной перспективе.

Выиграют от этого и сами европейцы. Некоторое ограничение полномочий наднациональной бюрократии будет означать, что основные решения уже не будут приниматься над головами рядовых граждан при «политкорректном» одобрении элит. Европейцы перестанут быть невольными заложниками «динамичного развития» интеграционного процесса под диктовку технократов из КЕС. Рецепт один. России следует на всех уровнях максимально подключиться к дискуссии о новой модели европейской интеграции. Причем подключиться как в рамках двусторонних отношений, так и в многостороннем формате Россия–Совет ЕС. Стоит подумать о создании нового многостороннего механизма сотрудничества – Россия–Совет ЕС – пока для тех областей, которые не относятся к компетенции КЕС. Взаимодействие же с последней временно следует свести к минимуму. Формально полномочия КЕС никак не изменились, а внешняя активность даже растет. Реально же ее вес в процессе принятия решений снизился. Поэтому, если Москва сумеет привлечь внимание стран-членов, продемонстрировать, что политика КЕС ставит под удар их долгосрочные интересы, она существенно приблизит выгодный для себя исход дискуссии о будущем Европы.

По сути, Россия и Евросоюз по-своему сталкиваются с одной и той же проблемой: дефицит демократии. В общих интересах сторон совместно двигаться к Европе интегрированных государств, в которой решения принимаются не оторванными от граждан бюрократами, а демократически избранными правительствами.