Евгений Григорьев. - Господин Эрлер, как вы смотрите на дружбу Шрёдер–Путин? Недавно в немецкой прессе приводилось такое ваше высказывание: «Мой анализ России, конечно же, более критичен, чем канцлера». А также, что «мы переоцениваем возможности Путина добиваться успеха». Как понимать эти высказывания?
═
– Отношения между Германией и Россией столь тесные и хорошие, как никогда прежде в истории. Это находит также свое отражение в хороших личных отношениях между федеральным канцлером Герхардом Шрёдером и президентом Владимиром Путиным. Подавляющее большинство немецкого населения поддерживает этот курс и выступает за тесное сотрудничество с Россией, в том числе и вследствие трагедий ХХ века.
Но точно так же в Германии есть критическая общественность, которая очень внимательно следит за изменением ситуации в России. Здесь можно услышать критические голоса, особенно (чтобы ограничиться двумя примерами) в отношении верховенства закона в РФ на фоне процесса над Михаилом Ходорковским, а также развития в Чечне.
В качестве германо-российского координатора я вижу свою задачу в том, чтобы открыто говорить с российскими партнерами о вещах, которые, с нашей точки зрения, являются проблематичными. Одновременно я ратую в Германии за политику федерального канцлера. Политике диалога нет равноценной альтернативы. И если на этот диалог накладывают отпечаток тесные личные отношения, подобные существующим между Шрёдером и Путиным, то тем лучше для обеих стран.
Возможно мы порой недооцениваем внутриполитические проблемы, с которыми встречается при проведении своей политики и Путин. Во многих наших головах все еще сохраняется представление о России как о стране, в которой указания того, кто стоит во главе, осуществляются немедленно. Мы еще не до конца осознали, что сегодняшняя Россия стала более многообразной и дифференцированной и тем самым необязательно проще в управлении. То, что при этом речь идет о власти и влиянии, абсолютно нормально. Нам это следует тоже учитывать и поэтому не ждать, что президент Путин может сразу и беспрепятственно реализовывать все свои намерения, так сказать, нажатием кнопки.
═
– Вы, господин Эрлер, как друг России, наверняка продолжите заниматься отношениями с ней независимо от исхода выборов. Однако если вместо «красно-зеленых» решать дела в Берлине станут «черно-желтые» и Путин потеряет своего друга в ведомстве федерального канцлера, какие последствия это будет иметь для российско-германских отношений? Или в общем и целом характер стратегического партнерства сохранится?
═
– На мой взгляд, победа ХДС/ХСС и СвДП на выборах ничего не изменит в коренных отношениях Германии с Россией. Ведь речь в них идет о таких вопросах, как борьба с международным терроризмом, обеспечение энергетической безопасности и т.д. Иными словами, об основополагающих и стратегических проектах. Любое федеральное правительство, кто бы его ни возглавлял, будет непосредственно заинтересовано в добрых и конструктивных отношениях с Россией, так же как Россия жизненно заинтересована в хороших отношениях с Германией и Европейским союзом.
Конечно, личные отношения между президентом Путиным и федеральным канцлером Ангелой Меркель были бы другими, чем между Путиным и Шрёдером. Однако хорошие российско-германские двусторонние отношения все равно переживут перемену в руководстве любого из двух государств независимо от того, произойдет ли эта перемена в России или Германии.
═
– Стало ли известие о досрочных выборах для вас неожиданностью? Это решение трудно принять за признак силы Социал-демократической партии. Так насколько велики, на ваш взгляд, шансы СДПГ выиграть третьи подряд выборы в бундестаг?
═
– Решение федерального канцлера и председателя нашей партии провести в сентябре досрочные выборы было для всех нас неожиданным. Но я его считаю правильным. Ибо альтернативой были бы 15 месяцев блокады со стороны оппозиции, которая де-факто привела бы к застою в политике. А этого не может позволить себе ни одна страна и ни одно правительство. Теперь слово за избирателями. Независимо от того, кто выиграет 18 сентября, избранное тогда правительство получит новый мандат на осуществление той политики, которую оно считает правильной.
═
– Если причина недовольства избирателей крупнейшей правящей партией объясняется, как видно, характером проводимых реформ, то как она может надеяться восстановить к себе доверие, выступая все с той же реформаторской «Программой-2010»?
═
– СДПГ, как известно, проиграла последние выборы в ландтаги. Но из этого нельзя автоматически делать вывод, что большинство федеральных граждан вообще отвергает реформы. В конце концов Христианско-демократический союз (ХДС) и Христианско-социальный союз (ХСС) также поддержали большую часть законов, предусмотренных «Программой-2010». В ряде случаев они выступают за еще более радикальные реформы.
Теперь важно в ходе избирательной кампании разъяснить, что СДПГ за такие реформы, которые позволят модернизовать и тем самым сохранить системы социальной безопасности нашего общества, а не отменить их, как это предусматривают некоторые концепции ХДС и Свободной демократической партии (СвДП). Если в избирательной кампании нам удастся противопоставить эти две различные общественные концепции, то я уверен, что мы одержим успех.
═
– Господин Эрлер, какую роль будет играть в этой избирательной кампании внешняя политика? И в частности, отношения с Россией?
═
– Немецкая внешняя политика является большим достижением и плюсом нашего федерального правительства. Федеральный канцлер Герхард Шрёдер пользуется очень высоким авторитетом не только за рубежом, но, что касается внешнеполитической области, поддержкой значительного большинства федеральных граждан. Вспомним лишь решение о неучастии ФРГ в войне в Ираке. В этом вопросе правительство Шрёдера–Фишера имеет такой процент одобрения, о котором во внутренней политике оно может только мечтать. Прискорбная реальность сегодняшнего Ирака вновь убеждает нас, что ошибкой была война, а не решение немецкого (как и российского) правительства не участвовать в ней.
В ходе избирательной кампании мы четко покажем, что при социал-демократическом правительстве немецкая внешняя политика является политикой мира и что мы стремимся к укреплению многосторонних систем, подобных Объединенным Нациям. На этом фоне возникает вопрос, насколько структуры, сохранившиеся в ООН со времени ее создания почти шестьдесят лет назад, отвечают сегодня выполнению ее задач и получает ли ее деятельность необходимое международное признание. Споры вокруг иракского кризиса как раз выявили эту проблематику. В интересах своей легитимности и дееспособности Совет Безопасности нуждается в уравновешенном представительстве в соответствии с требованиями современности, мировыми и региональными реалиями. И надо чтобы при расширении постоянных мест были учтены работоспособные государства, которые могут и хотят вносить особый вклад в работу по глобальным вызовам.
