Евгений Григорьев. В Евросоюзе – пересменка. Председатель Еврокомиссии Романо Проди, возвращающийся на итальянскую политическую арену, еще ведет дела в Брюсселе. А приходящий ему на смену новый глава «европравительства» португалец Жозе Мануэл Дуран Баррозу приступит к своим обязанностям только 1 ноября. Многотысячное еврочиновничество замерло в ожидании смены начальства. В правительственных же кругах 25 стран, наоборот, вовсю кипят страсти вокруг предстоящего распределения властных функций и полномочий между их представителями в ранге комиссаров (министров) ЕС.
Масла в огонь этой открытой, а также еще более интенсивной подковерной борьбы подлил сам Баррозу. Возможно, он сделал это по неопытности на евросоюзной сцене. Или по недооценке влияния и возможностей крупнейших государств ЕС, в отношении которых он всячески демонстрировал свою независимость. Даже несколько высокомерно Баррозу оповестил в Европарламенте: «В комиссии, которую я возглавляю, не будет никаких комиссаров первого или второго ранга». Тем самым он открыто выступил против идеи учреждения поста вице-председателя Еврокомиссии, который обладал бы полномочиями координации деятельности комиссаров, имеющих отношение к сферам экономики.
Такое предложение было выдвинуто еще в феврале на тройственной встрече Жака Ширака, Герхарда Шрёдера и Тони Блэра в Берлине. С этим они совместно письменно обратились к Романо Проди и правительствам всех остальных государств сообщества. В большинстве из них, опасаясь, как всегда, чрезмерной опеки со стороны этой могущественной тройки, отнеслись к ее предложению настороженно и негативно. Но немцы считали это решенным делом. Они открыто предлагали на такой пост своего комиссара Гюнтера Ферхойгена, который дотоле отвечал в Брюсселе за расширение ЕС.
Поэтому декларация Баррозу расценивается как «пощечина Шрёдеру» и вынуждает Берлин оговариваться, что термин «суперкомиссар» придуман прессой. В остальном там многозначительно заявляют, что федеральное правительство исходит из того, что новый глава Еврокомиссии «интенсивно займется предложением Германии, Франции и Великобритании». Однако на какое-то время отношения Баррозу со Шрёдером испорчены, а первому лицу Еврокомиссии никак не обойтись без немецкого благоволения.
Не исключено, что Баррозу хотел потрафить в Страсбурге фракции либералов, которые в свою очередь отражали настороженное отношение большинства членов ЕС к слишком радикальному изменению структуры Еврокомиссии и полномочий ее членов. В итоге он набрал 413 из 732 европарламентских голосов, в том числе либералов. Но 251 депутат был против, а 44 воздержались. Победа получилась не слишком убедительная, и в будущем нового председателя Еврокомиссии вполне могут ожидать значительные трудности не только с Берлином, но и с Европарламентом.
Левые его фракции памятуют сугубо проамериканскую позицию теперь уже бывшего португальского премьера в иракском вопросе. Он и в Страсбурге особо подчеркнул значение отношений ЕС с США, которые «являются нашим естественным союзником». Баррозу призвал европейцев окончательно преодолеть раскол в своем стане из-за войны в Ираке, «работать не против друг друга, а вместе». Но в Париже и Берлине вряд ли понравится его двусмысленное заявление о том, что «ради продвижения проекта «Европа» он будет сотрудничать с «коалицией желающих». Разумеется, глава европравительства может несколько усилить в политике акцент в пользу Вашингтона, что, видимо, беспокоит его оппонентов, но, с другой стороны, решающее слово во внешних делах в ЕС все-таки принадлежит Европейскому совету в составе глав государств и правительств. А у 25 его участников тут будет наблюдаться такое количество несовпадений интересов и оттенков, что еще долго не сможет быть речи о единой внешней и оборонной линии сообщества как таковой.
Становление новой Еврокомиссии, определение ее прерогатив доставит в ближайшее время Евросоюзу много хлопот. А там еще надвигаются споры по бюджету сообщества на 2007–2010 годы, максимальной доле ВВП стран-членов на расходы сообщества, дележ финансовых субсидий между его старыми и новыми, богатыми и бедными странами. В декабре должен быть решен вопрос о переговорах с Турцией, по которому опять-таки наблюдается большой разнобой.
Но наиболее острой проблемой по-прежнему остается Конституция. Без нее расширенное сообщество и соответственно Еврокомиссия, а также парламент лишены важнейшей основы деятельности. Между тем судьба этого документа, одобренного главами государств и правительств, висит в воздухе. Поначалу речь шла лишь о его ратификации национальными парламентами. Добиться этого без сучка и задоринки во всех 25 парламентах тоже выглядело нелегкой задачей. Но теперь вслед за Великобританией, где премьер Тони Блэр решил вынести Евроконституцию на референдум, вероятно, последуют Франция и Испания. Живо обсуждается эта идея в Италии и Германии. Понятно, что негативный результат референдума в любой из стран ЕС (а этого нельзя исключить, скажем, в той же Англии, где «евроскептики особенно сильны) вызовет в сообществе новый острейший кризис.
Однако предполагать даже в таком случае его развал было бы преждевременно. Вся история ЕС была в некотором роде историей возникновения и в конечном счете преодоления противоречий и кризисов. Вероятно, сообщество 25 станет «Европой разных скоростей и уровней» по развитию, благосостоянию, интеграции и даже внешнеполитическим предпочтениям. Но оно существует, и назад пути не просматривается.
