Андрей Ваганов – Профессор Диас, какова повестка дня и чем вообще вызвана необходимость проведения такой встречи?
– Вопрос безопасности при обращении с ядерными, расщепляющимися материалами в последнее время начал приобретать особое значение. «Восьмерка» хочет добиться, чтобы все страны, которые занимаются работой с ядерными материалами, имели эффективную и стабильную систему производства энергии с помощью ядерных энергетических установок. И, главное, чтобы эта система производства энергии была совершенно безопасной. Для обсуждения этих тем и созвана встреча.
– Насколько я знаю – это первая подобная встреча. Будет ли создана постоянно действующая структура?
– Я надеюсь, что это будет по крайней мере не последняя встреча.
– Известно, что между Соединенными Штатами и Россией существуют разногласия по поводу иранской ядерной программы. Вы предполагаете обсуждение этого вопроса в Москве?
– Я думаю, что мы этим вопросом не будем заниматься. Мы собираемся сосредоточить внимание на деятельности самих регулирующих инстанций. Что они делают, достаточно ли они авторитетны, круг их компетенций, обладают ли они необходимыми правами принимать независимые решения – вот те вопросы, на которых мы хотим сосредоточить внимание.
– Как специалист, консультировавший правительства многих стран, что вы можете сказать о системе ядерного регулирования в таких новых ядерных государствах, как Индия и Пакистан?
– Мы считаем, что в их программах регулирования обращения с ядерными материалами наблюдаются улучшения. Соединенные Штаты готовы начать реализовывать с ними совместные программы сотрудничества и помочь им достичь более высокого уровня деятельности в этой области. Такую совместную программу мы начнем в ближайшем будущем. Это будет чисто гражданская программа.
– Имеет ли Комиссия по ядерному регулированию, которую вы возглавляете, доступ и право контроля за ядерными объектами, принадлежащими вооруженным силам США?
– В основном деятельность нашей комиссии ограничивается гражданскими объектами. Но некоторые пункты контроля в специфических областях, связанных с деятельностью Министерства энергетики (DOE), у нас есть. Например, это программа по ядерным отходам. Существуют радиоактивные отходы с гражданских производств и с военных объектов. По закону, DOE несет ответственность за утилизацию этих отходов. Так вот, регулирующей организацией, которая в конечном счете ответственна за то, что нужно делать с этими отходами, являемся как раз мы.
Конгресс поручил нам также изучить вопрос: как бы мы могли помочь военным в вопросах ядерного регулирования на их объектах? Мы провели такое исследование, и если Конгресс попросит нас принять активное участие в этой программе, мы это сделаем.
Есть и еще одна область – классификация отходов. Это тоже часть нашей работы. В определенных случаях мы занимаемся и специфическими вопросами утилизации отходов негражданского происхождения.
– Фактически с 9 марта нынешнего года в России нет независимого органа ядерного контроля, каковым был бывший Госатомнадзор. Сначала он был включен в структуру Министерства промышленности и энергетики, а теперь, с 20 мая, хотя и прибрел ведомственную независимость, но был объединен в одну службу с технологическим и экологическим надзором. Новый регламент для этой службы еще только создается. Как вы оцениваете эти изменения?
– Мы следим за тем, что происходит в России. И больше всего нас беспокоит вопрос четкости, ясности распределения ответственности. Это приемлемо делать любыми способами, которые та или иная страна выбирает, но необходимо, чтобы было четкое разграничение. Отчасти для того мы и приехали в Москву, чтобы лучше ознакомиться с ситуацией в этой сфере.
Я думаю, что никто не знает сейчас, как окончательно будет решен вопрос о распределении ответственности в России. Не только США, но и «большая восьмерка» считают, что, когда определится регулирующая организация за использованием ядерной энергии в гражданских целях в России, эта организация будет нести всю ответственность за регулирование безопасности и сохранность ядерных материалов. Если какая-то часть ответственности останется в руках министерства, это вполне приемлемо. Но при этом необходимо, чтобы распределение ролей было совершенно четким: что – в министерстве, а что – в новом Госатомнадзоре.
– Вы несколько лет возглавляли Инновационный институт ядерной космической энергетики (Innovative Nuclear Space Power Institute). Что вы думаете о космической инициативе Джорджа Буша? Насколько реально, что к Марсу полетит экспедиция на космическом корабле с ядерной энергетической установкой?
– Когда астронавты полетят на Марс, они будут использовать космические аппараты с ядерными двигателями. Я неоднократно общался с нашими астронавтами, и все они говорили, что не полетят на Марс без ядерного двигателя – слишком долгим будет полет, а они хотят еще и вернуться на Землю в добром здравии.
Недавно я подписал Меморандум о взаимопонимании с НАСА, чтобы помогать им с запусками. Американское космическое агентство собирается также перенять нашу систему регулирования, в частности – систему оценки рисков и ряд других методов, которые мы используем в работе Комиссии по ядерному регулированию.
