Владимир Скосырев Пятнадцать лет назад пехота, поддержанная танками, подавила мирную манифестацию студентов в Пекине. Точных сведений о числе погибших до сих пор нет. По оценкам западных дипломатов, работавших в столице КНР, их было 500–800 человек, а правозащитники считают, что несколько тысяч.
Эхо той трагедии громко прозвучало лишь в Гонконге, где свобода слова и право на демонстрации пока еще полностью не искоренены. Жители этой бывшей британской колонии прошли маршем к зданию местного правительства под черными знаменами, неся на руках черный гроб, символизирующий жертвы расправы. А в Пекине знаменитая площадь, название которой в переводе означает «Врата небесного спокойствия», в эти дни вполне оправдывает свое поэтическое имя. Стражи порядка не позволят даже матерям погибших почтить там память своих детей.
Тема событий 1989 года остается запретной для публичного обсуждения. А в тех редких случаях, когда членам политбюро, например премьер-министру Вэнь Цзябао, приходится отвечать на вопросы иностранных журналистов, они толкуют о том, что тогда нужно было любой ценой сохранить стабильность государства. Это хорошо продуманный тезис. Им обосновывал свою санкцию на применение силы верховный лидер Дэн Сяопин, высказывания которого стали известны в этом году благодаря изданию секретных материалов КПК на Западе. Дэн так охарактеризовал демонстрации: «Небольшое меньшинство┘ хочет запутать людей и погрузить страну в хаос. Это заговор, подлинная цель которого – отвергнуть Коммунистическую партию».
Неужели участники мирного протеста, проводившие митинги и голодовки по соседству с бывшим запретным городом, в самом деле были опасными заговорщиками, готовыми навлечь беды на свою родину? Уэр Кайси, один из студенческих вожаков, живущий ныне на Тайване, говорит, что организаторы выступлений хотели, чтобы правительство позволило создать организацию, подобную польской «Солидарности», которая превратилась бы в платформу для защиты свободы слова, демократии и многопартийной системы.
Студенты были наивны. Их «бунт» разворачивался на фоне крушения социалистических режимов в Польше, ГДР, Румынии, Чехословакии, дело шло и к распаду СССР. В таких условиях вожди КПК, прошедшие горнило гражданских войн и партийных чисток, никогда бы не позволили оппонентам взять верх. Недаром тогдашний генсек партии Чжао Цзыян, проявивший симпатии к молодежи, был быстро смещен и посажен под домашний арест. Разгром демонстраций при посредстве штыка оставался лишь вопросом времени.
По данным агентства Франс Пресс, в ходе арестов, последовавших за 4 июня, за решетку были отправлены примерно 15 тысяч человек. От 300 до 500 до сих пор сидят. Те, кого выпустили, не в состоянии найти свое место в «социалистической рыночной экономике». Многие остаются под наблюдением, обязаны регулярно являться в полицию и не могут свободно менять место жительства. Изолированные на долгие годы от общества, они не конкуренты сверстникам, которые открыли собственные предприятия или освоили английский язык и работают в многонациональных фирмах.
Надежды диссидентов не сбылись, партия изгнала нескольких «неблагонадежных» из своих рядов, пережила волну осуждения на Западе. В то же время патриарх Дэн Сяопин, который взял на себя главную ответственность за репрессии 1989 года, аранжировал возрождение экономических реформ. Благодаря этому в прошлом десятилетии Китай пережил экономический бум, равный которому трудно найти в истории.
Однако монополия КПК на власть остается абсолютной, ее контроль над политической жизнью китайцев и СМИ не ослабевает. Словом, демократического механизма, который предполагает замену лидеров и партий, не оправдавших доверия людей, не существует. А это означает, что если в экономике, зависящей от экспорта и ввоза сырья, начнется спад, как это случилось в конце 80-х, то новых потрясений нельзя исключать.
