Новые правила глобальной конкуренции

Сегодня мало кто сомневается, что в основных центрах мировой экономики наметился рост. При этом, однако, никто не испытывает безудержного оптимизма, подобного тому, что характеризовал поведение крупных компаний и банков в 1999–2000 гг. На наш взгляд, это объясняется существенно изменившимися условиями и правилами глобальной конкуренции, а точнее – их более глубоким осознанием.

Известно, что масштабный подъем конца 90-х годов был вызван бумом в инвестиционном секторе. В 1997–2000 гг. капиталовложения в разработку новых технологий выросли в США в 2,1 раза, в Европе – почти на 60%. Основное внимание уделялось производству нового продукта, в то время как эффективность самого этого производства могла до поры до времени не приниматься во внимание. "Подушкой безопасности" оставалась растущая стоимость технологических корпораций, способных компенсировать практически любые убытки и "дофинансировать" любую рисковую инвестицию путем продажи всего лишь нескольких процентов своих акций. В начале 2000 г. при годовом объеме продаж в 19,7 млрд. долл. Microsoft обладал рыночной капитализацией в 586,2 млрд. долл., а соответствующие цифры для Nokia составляли 13,7 и 208,0 млрд. долл., для Oracle – 8,8 и 151,9 млрд. долл., а для Vodafone – 5,5 и 150,0 млрд. долл. Сегодня положение радикально изменилось. Капитализация ведущих технологических компаний упала в 5–15 раз, а объемы продаж, равно как и затраты на технологические инновации, выросли. Поэтому крупным корпорациям приходится теперь в большей мере ориентироваться на достижение эффективности, чем прежде.

Что в этом плохого? Разумеется, ничего. Проблема, однако, заключается в том, что в 1997–1999 гг. почти 75% продаж высокотехнологичной продукции большинства западных фирм приходилось на США, Европу и другие развитые страны. Сегодня же, как известно, наиболее быстрорастущими рынками для компьютеров, средств мобильной связи и многих других товаров оказались страны Азии и другие индустриализирующиеся государства. Продвижение на эти рынки возможно лишь при резком снижении издержек. Конечно, это может достигаться перенесением ряда сборочных производств в эти же страны, но технологические разработки по-прежнему концентрируются в США и ЕС. Между тем в планах крупных компаний никогда не было дорого изобретать и дешево продавать. Теперь же это становится повседневной практикой.

Более того. Сдвиг спроса в развивающиеся страны сделал более актуальной и проблему несанкционированного использования технологий, попросту говоря – пиратства. Не менее 80% всего используемого ныне в странах Юго-Восточной Азии программного обеспечения скопировано нелегально, а ежегодные потери американских производителей интеллектуальной собственности оцениваются в 30–35 млрд. долл. Попытки той же Microsoft принять дополнительные меры защиты информации и, в частности, усилить мониторинг за использованием пиратских программ вызвали ответный удар в виде вирусных атак на главные серверы самой компании.

Таким образом, наметился сдвиг либо к быстрому снижению стоимости производимых высокотехнологичных товаров, либо к их несанкционированному использованию. Даже в большей мере, чем в информационной индустрии, это заметно в сфере здравоохранения. К концу 2005 г. сроки патентной защиты закончатся у 53 из 100 наиболее широко применяемых в мире лекарств. Разработка каждого препарата, запатентованного в 90-е годы, обошлась компаниям в среднем в 800 млн. долл., а за первое десятилетие продаж затраты окупились лишь в 4% случаев. Все это, повторим еще раз, происходит в условиях особенно пристального внимания инвесторов к реальным показателям деятельности крупных компаний и ограничения возможностей извлечения дополнительных средств на рынке IPO.

В этой ситуации конкурентные преимущества высокотехнологичных компаний, казавшиеся неоспоримыми, исчезают на глазах, обнажая тенденции, о которых еще вчера не могло быть и речи. Так, вот уже третий год практически не растет объем американского экспорта в Китай, тогда как объем экспорта из зоны евро увеличился на 64% только в 2000–2003 гг. и в настоящее время превосходит американский показатель более чем вдвое, составив 41 млрд. долл. только за январь–октябрь прошлого года. Успехи некоторых европейских фирм способны оставить глубокое впечатление даже у скептиков: только в прошлом году объем контрактов, заключенных в Китае Airbus Industrie, увеличился на 45%; продажи продукции l'Oreal выросли в Китае на 69%, а в Индии – на 54%. Начиная с 2002 г. европейский экспорт в Азию растет быстрее китайских поставок в страны ЕС. Американцам же остается лишь сообщать о том, что дефицит их торгового баланса в январе чуть было не дотянул до рекорда, а это означает, что прошлогоднее 20-процентное падение доллара для американских экспортеров – что мертвому припарка.

События последнего времени свидетельствуют о том, что и в "информационную" эпоху обладание информацией не обеспечивает неоспоримых конкурентных преимуществ. Гораздо большее значение имеют знания, материализующиеся в том или ином продукте и делающие его воспроизводимым, но не тиражируемым. А массовое производство "информационных" технологий оказывается на поверку ничуть не более конкурентным, чем массовое изготовление кроссовок и транзисторов, с той только разницей, что последнее не требует больших исходных вложений да и не боится масштабных проявлений пиратства. В 90-е годы сектор высоких технологий существовал в своего рода тепличных условиях, которые остались в прошлом. Долгосрочная же его перспектива зависит от того, как соответствующие производства приспособятся к новым правилам глобальной конкуренции.