"Концерт держав" для Ким Чен Ира

Тот факт, что, несмотря на противодействие США, Россия стала полноправным участником возобновляющегося 27 августа в Пекине переговорного процесса по урегулированию ядерной проблемы КНДР, - крупное достижение Москвы. Этого удалось добиться в условиях ограниченности политических, а тем более экономических рычагов российского влияния на Корейском полуострове.

В "поединке" с американцами Ким Чен Ир настоял на включении России в переговорный формат не только и не столько из-за личных симпатий к Владимиру Путину. Северокорейский лидер понимает: Россия - наименее ангажированный участник многостороннего переговорного процесса, игрок, более других способный отстаивать приемлемый вариант урегулирования.

Пять стран более или менее едины в том, что ключевым элементом нового "прекрасного мира" должна стать однозначно безъядерная, но при этом уверенная в своей безопасности КНДР. Главное для Москвы - не допустить реализации силового сценария. Ястребы в США считают, что если побыстрей покончить с режимом Ким Чен Ира, то и проблема нуклеизации Корейского полуострова и исходящей с него угрозы будет решена. Но при внешней гипотетической "привлекательности" такого варианта мы могли бы получить следствием продолжительную дестабилизацию обстановки в регионе, сопредельном нашему Дальнему Востоку. С вполне вероятными гуманитарной и экологической катастрофами, гражданским конфликтом в Корее, с "атрибутикой", напоминающей иракскую.

Поэтому главная цель Москвы - отстоять компромиссное решение, в какую бы форму оно ни оказалось облечено. Никто пока не придумал, как обеспечить этот компромисс без предоставления Пхеньяну искомого - достаточных гарантий безопасности.

В связи с этим часто говорят, что такие гарантии, мол, фактически даются не стране, а режиму, то есть они будут служить его выживанию и "консервации". Однако не исключена и другая возможность - мирная эволюция КНДР через экономическое реформирование, под воздействием расширяющегося влияния извне по мере развития экономического сотрудничества с соседями. Примеры тому в Азии (в тот же Китае) имеются.

Да, всех - и не только США, Японию и Южную Корею - угнетает кошмар перспективы нуклеизации Северной Кореи, а также экспорта ядерных технологий и компонентов (чего больше всего боятся США). В связи с этим выскажем одну нестандартную мысль. Военный конфликт, который вполне может выйти за рамки Корейского полуострова, однозначно хуже ядерной, но при этом ответственно себя ведущей КНДР. Лучше добиваться последнего, чем вести дело к войне. Исходя из такого соображения, Россия скорее всего окажется на позициях менее радикальных, нежели другие участники переговоров.

В рамках теоретического допущения представим себе следующий сценарий. КНДР: а) открыто декларирует, что уже обладает несколькими "устройствами ядерного сдерживания"; б) со всей определенностью заявит, что ни при каких условиях от наличных ядерных зарядов не откажется; в) одновременно соглашается - при условиях обеспечения ей гарантий безопасности - на широкомасштабные уступки по сворачиванию дальнейшего производства ядерного оружия, а также работ в области ракетных программ, биологического и химического оружия.

Как на это реагировать? У мирового сообщества остается ограниченный набор мер воздействия. Моральное осуждение, экономические и прочие санкции - все это не поможет. Тогда что, война? Или - как возможная прелюдия к тому - силовое давление (с элементами уже начатой де-факто США и их союзниками блокады), в которое активно будут вовлекать Россию?

В этой ситуации Москва должна быть готова предпринять какой-то маневр, позволяющий избежать открытой конфронтации или хотя бы своего участия в ней. Например, предложить услуги - по "ответственному хранению" (за счет международного финансирования) в своих ядерных хранилищах северокорейских ядерных устройств - с обязательством при определенных обстоятельствах вернуть их владельцу. При всей кажущейся на первый взгляд фантастичности это могло бы стать основой трудного компромисса. (Другой вопрос, что тогда через Госдуму РФ еще надо будет провести соответствующий закон).

По нашему мнению, в ходе переговоров интересам России более отвечало бы не пассивное следование в фарватере предложений других участников, а активное продвижение собственной "технологии" урегулирования конфликта. Это касается прежде всего оформления итоговых договоренностей.

Как известно, на сегодняшний день двусторонний вариант не подходит США, чисто многосторонний - КНДР. С учетом этого Россия могла бы разработать четко продуманный с юридической точки зрения вариант, при котором выполнение двусторонних договоренностей США и КНДР гарантировалось бы остальными участниками переговоров, а также авторитетом ООН. Например, в дополнение к содержащим перечень обязательств США и КНДР двусторонним документам обе эти страны подписывают "гарантийные письма" об их неукоснительном выполнении с каждым из участников переговоров. Либо еще один вариант: США и КНДР публикуют односторонние декларации, содержащие такие обязательства, и оформляют с представителями "четверки" имеющие юридическую силу двусторонние документы о следовании им.

Кроме того, Россия могла бы предложить, чтобы взамен "мирной ядерной энергетической программы КНДР" была реализована программа строительства нескольких ТЭЦ на газе. Этот газ должен быть российским, и в данном случае наиболее подходящим стал бы сжиженный газ Сахалина. В этом же контексте неплохо "застолбить" приоритетность железнодорожной трассы через две Кореи на Россию. Да и часть экономических контрактов в КНДР должна достаться России.