Трагедия в трех буквах

Любопытно: среди всех международных успехов России на первом месте в президентском Послании было названо датированное июнем 2002 года приглашение России стать полноправным членом "восьмерки", а сама "группа восьми" была упомянута президентом дважды - столько же, сколько ООН. По-своему показательный сдвиг. Сугубо неформальный "клуб сильных", похоже, в президентских приоритетах фактически поставлен вровень с Организацией Объединенных Наций и даже несколько выше ее, если судить по очередности упоминаний.

Между тем очевидна бьющая в глаза разница в ролях и функциях, которые выполняют в международных отношениях оба эти давно конкурирующих между собой института, - хотя бы по одному параметру: в "восьмерке" де-факто тон задают США, а в ООН преимущества Вашингтона блокируются правом вето, которым обладают в Совете Безопасности помимо США четыре другие ведущие страны мира, включая Россию. Ясно, что президент исходит из реалистической оценки ситуации: "восьмерка" фактически сегодня влиятельнее ООН. Но легче на душе не становится: возможно, оттого, что в слабой диспозиции, в которой оказалась Россия, радоваться превосходству "американского брата" не хочется.

Зато хочется посетовать на упадок "конституционных начал" в мировой политике.

Их основой почти 60 лет были Устав ООН и международные институты, на нем возросшие. В 50-х годах к этим механизмам "пристроились" НАТО и ОВД (погибшая в 1991 году). С 70-х годов "конституционные" начала были дополнены практиками "группы семи", ставшей "группой восьми" в начале нового века. Завершившаяся война заставила на все смотреть иначе. Ситуацию начала 2000-х годов стало определять пренебрежение "конституционностью" со стороны сильнейшей державы мира. На фоне дрязг из-за подрядов на восстановление разрушенного в Ираке потерялось главное: ООН как главный, единственный законный и универсальный орган международного регулирования может скончаться, не пережив кризиса, в который его ввергла американо-британская баталия в Месопотамии.

Конечно, ООН никогда не поражала эффективностью миротворческих операций. Но миротворчество никогда и не было ее главным предназначением. То есть формально, может быть, и значилось, но на самом деле (что не афишировалось) ООН создавалась не под романтические цели миротворчества, а под совсем иную необходимость: исключить военное столкновение между державами-победительницами. Ради этой цели США в 1945 году согласились предоставить Советскому Союзу право вето в Совете Безопасности. И это право превосходно срабатывало всю вторую половину ХХ века: войны между великими державами не случилось. ООН помогала им "ссориться по правилам", то благоразумно договариваясь, то "вредничая" и мешая друг другу - но в целом избегая войны. С точки зрения реальных задач, которые перед ней стояли, ООН была весьма эффективной.

Ее настоящий кризис начался с распада СССР, когда США перестали бояться кого бы то ни было и стали действовать в обход ООН. Но и "восьмерка" - в качестве "альтернативы" ООН - с начала 2000-х годов стала менее послушной американским советам, чем "семерка" образца 90-х. Правда, причиной тому стала не Россия, а страны Западной Европы - Франция и Германия, которые попытались сформировать что-то вроде лояльной оппозиции Ее Величеству Американской Демократии в лице республиканской администрации Дж.Буша-младшего.

Американцы тем нисколько не смутились и попытались призвать младших партнеров к порядку посредством блоковой дисциплины в рамках НАТО. Но тут выяснилось, что и в НАТО единогласной поддержки у Соединенных Штатов нет. Вашингтон не смог "конкурировать" с ООН, опираясь на тандем "восьмерка"-НАТО. Это было уже серьезно.

Но, как оказалось, преодолимо. США решили, что управлять мировой политикой можно при помощи "коалиций по случаю" - сегодня с Британией и Испанией, завтра - может быть, Эстонией, Македонией и Украиной, а там - Китаем и Пакистаном, к примеру. При такой логике отпадала потребность не только в ООН, но и в любых институтах международного управления. В итоге мы наблюдаем не просто кризис ООН, а крах всей системы упорядочения мировой политики посредством международных институтов.

Круг стал замыкаться: спустя полвека после создания ООН в интересах преодоления анархии мировой политики международная система стала снова "обряжаться в шерсть и шкуры" античности, возвращаясь к состоянию то ли неоимперского, то ли авторитарно-патерналистского (но в любом случае не демократического!) порядка, в центре которого - администрация Джорджа Буша.

Дело не только в том, что конституционное начало международных отношений, условно воплощаемое институтами ООН, попрано и низводится все ниже. Навязавшие миру новое положение дел Соединенные Штаты изменяют собственному принципу: американцы всегда стремились управлять с согласия управляемых. В целом это им удавалось. Сегодня американский порядок вызывает осуждение большинства государств. Порядок, не основанный на согласии, не может быть прочным.

И последнее - не по значению, а по порядку. ООН - важнейший организационный ресурс России. У российской дипломатии нет другой подобной трибуны, чтобы излагать и отстаивать свое мнение, и нет инструмента защиты своих национальных интересов, сопоставимого с Советом Безопасности.

Все потерянные контракты на восстановление иракских объектов меркнут в сравнении с возможностью утраты ООН ее монопольного положения как единственного универсального и легитимного органа внесения порядка в международное развитие. А потому лозунг момента - коалиция в защиту ООН, широкая и представительная. Учитывая явные и скрытые антиамериканские настроения в мире, интерес к этой коалиции могут проявить многие государства далеко за пределами Европы и Ближнего Востока. Потому что защищать ООН сегодня, по сути, означает быть в оппозиции Вашингтону, а соблазн в ней оказаться, ничем при этом не рискуя, - всеобщее желание.