Знахари мировой экономики

Аксиома сегодняшнего дня: мировая экономика переживает тяжелые времена. Любое движение финансовых рынков, цифры корпоративной отчетности, заявления политиков - все это оценивается экспертами как подтверждение или опровержение надежд на скорые перемены к лучшему. И если в такой ситуации самые важные события не вызывают никакой реакции, это лишь подчеркивает масштаб существующих проблем.

В прошлый четверг Европейский центральный банк вновь понизил официальные учетные ставки в зоне евро. Пятое за последние два года, это снижение опустило их до 2,5% годовых. Одновременно Банк Швейцарии понизил ставки по швейцарскому франку, достигшие ныне 0,25%. Реакция рынков оказалось неожиданной. С одной стороны, цены европейских акций резко упали, отражая мнение инвесторов о том, что незначительное улучшение условий кредитования не спасет европейские экономики. С другой стороны, курс евро продолжил свой рост, указывая на остающуюся крайне низкой привлекательность доллара. И то и другое вселяет тревогу.

Вот уже семьдесят лет манипулирование процентной ставкой считается одним из наиболее адекватных методов управления темпами экономического роста. Ее снижение поддерживает рост, ее повышение сдерживает его. Подобного эффекта ждут и сегодня все финансисты мира, но их расчеты пока не оправдываются, а возможности для маневра становятся все меньшими. Между тем, приближая ставки к нулевой отметке, политики не столько стимулируют экономику, сколько лишают предпринимателей мотивов повышать эффективность производства.

Снижение процентных ставок в нынешних масштабах - это попытка "вылечить" экономику посредством явной передозировки лекарства. И применение такого метода в течение длительного времени способно скорее ухудшить, нежели улучшить, состояние "пациента".

Начатое в 2001 году в США и странах, входящих в зону евро, снижение учетных ставок призвано было активизировать инвестиции в реальный сектор и тем самым поддержать отрасли, выпускающие товары производственного назначения. Так как американская экономика во второй половине 90-х годов росла быстрее европейской, политика Федеральной резервной системы отличалась большей агрессивностью, чем линия Европейского центрального банка. К ноябрю 2001 года американцы снижали ставку 10 раз, доведя ее с 6,5 до 2,5% годовых, европейцы - всего дважды, в общей сложности с 4,5 до 3,75%. Но заметных результатов достигнуто не было. Целью дальнейших снижений была названа активизация конечного спроса. С конца 2001 до начала 2003 года ставки в США и зоне евро сократились на одни и те же 1,25% (и можно ожидать, что новые снижения последуют в ближайшие дни - на заседании совета директоров ФРС 18 марта и правления ЕЦБ в начале апреля). Это дало определенный, хотя и неоднозначный, эффект.

Активизации производства инвестиционных товаров не последовало. Зато последовал рост спроса, порожденный дешевыми кредитами. Объем обязательств американских и европейских компаний удвоился, а долги частных лиц выросли с 70 до 110% величины суммарного годового дохода американских, и с 55 до 80% - европейских домохозяйств. Сумма же текущих процентных выплат по кредитам сократилась вследствие снижения ставок. В результате возникла ситуация, из которой пока не видно выхода, но сохранение которой чревато эрозией традиционных стереотипов рыночного поведения.

С одной стороны, катастрофическое падение на фондовом рынке отчасти компенсировалось ростом цен на реальные активы, и прежде всего недвижимость. Деньги, одолженные под залог этих активов, сегодня удерживают экономику от рецессии, но не только не обеспечивают эффективного роста в наиболее проблемных отраслях, но и отчасти ставят под сомнение его необходимость. Ведь выход экономики из кризиса обычно сопровождается ростом процентных ставок; в нынешней ситуации это способно вызвать лишь удорожание обслуживания долга, реализацию определенной части заложенных активов, падение цен на недвижимость и новое сокращение спроса. Таким образом, в условиях искусственно заниженной процентной ставки желанное экономическое оживление способно породить новые, еще большие проблемы.

С другой стороны, низкие ставки, инициируя рост кредитной массы, ведущий кроме всего прочего и к перенапряжению банковской системы, сокращают приток в страну реальных капиталовложений из-за рубежа и вынуждают наращивать бюджетный дефицит. Если в 2000 году иностранные инвестиции в США достигли 310 млрд. долл., а профицит федерального бюджета - 128 млрд. долл., то в 2002 году первый показатель составил 46 млрд. долл., а профицит сменился рекордным дефицитом бюджета в размере 407 млрд. долл. В европейских странах наблюдаются схожие, хотя и менее драматичные тенденции. Все это лишь маскирует достигаемое искусственным занижением ставки процента эффективное перекладывание проблем корпораций на общество в целом, но не более того.

Любой кризис сочетает старые проблемы с новыми возможностями. И масштабные снижения процентных ставок способны оживить экономику тогда, когда и проблемы, и возможности уже окончательно прояснились. В противном случае они лишь консервируют, а порой и усугубляют докризисную ситуацию. Применяемые сегодня методы получили широкое признание в начале 30-х годов, когда помогли Соединенным Штатам выйти из уже имевшего место на тот момент спада. Но они оказались не слишком эффективными в более сложной ситуации, сложившейся в западных экономиках в 70-е годы. И вовсе не имели успеха в Японии, где в 90-е эти меры, точь-в-точь как в наши дни в США и Европе, применялись для недопущения потенциально возможного кризиса.

90-е годы были для западных стран периодом экономического "чуда". Но "чудеса" всегда имеют большее отношение к сказке, чем к реальности, а писать сказки - не дело экономистов. О них, как показывает практика, судят не по тому, насколько упорно они не замечали кризиса, а по тому, насколько быстро они смогли справиться с ним.