Не нефтью единой

До сих пор в наших оценках ситуации, складывающейся вокруг Ирака, чувствуется "коммерческий" подход. Вызвано это, видимо, тем, что нынешний иракский режим в рамках санкций ООН экспортирует значительную долю своей нефти через российские компании. Демонстрируя готовность расширять торгово-экономические отношения с нашей страной в будущем, он обещает погасить оставшуюся еще с советских времен многомиллиардную задолженность Москве. Кроме того, ограничение объема иракского нефтеэкспорта режимом санкций способствует высокой цене "черного золота" на мировом рынке, что также выгодно России. Поэтому, считают сторонники "коммерческого" подхода, наша страна может поддержать американскую военную операцию, лишь если США гарантируют сохранение если не всех, то основных из этих тенденций. Между тем сколь бы значительным ни был "нефтяной фактор" в российских приоритетах, он не может служить их главной причиной.

Расположенный между арабским миром, с одной стороны, Турцией и Ираном - с другой, Ирак - один из "нервных" центров Ближнего и Среднего Востока. Эта роль предопределена не только географическим положением, но и составом почти полностью мусульманского и преимущественно арабского населения. Хотя более половины иракцев - сконцентрированные на юге шииты, власть находится у живущих главным образом в центре суннитов. Значительная часть иракцев - курды, которые сосредоточены на севере. Отношения между суннитами и шиитами в мусульманском мире вообще и в Ираке в частности весьма непросты. Тем более рядом Иран - чуть ли не единственная страна, где и численно и политически доминируют именно шииты. Курды в Ираке, как и в сопредельных Иране и Турции, всегда боролись то за автономию, то за собственное государство. Причем хотя в этих государствах их больше, чем в Ираке, удельный вес курдского меньшинства наиболее высок именно в нем.

После распада СССР Россия напрямую не граничит с Ближним и Средним Востоком. Но между ними лежат далекие от стабильности бывшие советские Закавказье (Южный Кавказ) и Центральная Азия. У нашей страны до сих пор нет и, видимо, еще долго не будет должным образом обустроенной границы на юге. К тому же ситуация в Чечне многими нитями связана с положением на Ближнем и Среднем Востоке. Поэтому Москва жизненно заинтересована в превращении Ирака в силу, стабилизирующую регион.

Между тем уже много лет правящий там режим выступает с позиций, явно деструктивных. Свидетельством этому и жесткие репрессии против собственного населения (прежде всего курдов и шиитов), и развязанная Багдадом война с Ираном, и последующая оккупация Кувейта, и небезосновательные подозрения в стремлении создать собственную атомную бомбу. Поскольку Ирак уже использовал химическое оружие и внутри страны, и на поле боя, подобная перспектива крайне опасна для всего мира. Агрессивное поведение Багдада служило достаточным основанием для свержения режима, что в принципе могли сделать и одержавший фактическую победу Иран, и освободившая Кувейт коалиция во главе с Соединенными Штатами. Но этого не произошло. Во многом такая сдержанность объяснялась желанием всех заинтересованных сторон (в том числе, естественно, и России) сохранить единство и территориальную целостность Ирака.

В этих условиях наложенный Советом Безопасности на Багдад запрет концентрировать войска на севере и юге (наблюдать за соблюдением которого стала англо-американская авиация), ограничение его нефтеэкспорта исключительно мирными нуждами и направление в страну международных инспекторов (призванных подтвердить наличие или отсутствие оружия массового поражения) вполне правомерны. Объективно все эти решения давали иракскому режиму шанс, сохранившись, вступить на путь перестройки. Но вместо того, чтобы его использовать, он вновь вступил на путь конфронтации. Не имея возможности напасть на какую-нибудь соседнюю страну, он изгнал международных инспекторов, а его ВВС и ПВО стали постоянно провоцировать англо-американских летчиков, которые наблюдают за соблюдением решения Совета Безопасности.

Все это привело к тому, что иракский режим, сохраняя прочные позиции в населенном суннитами центре, все больше утрачивал их в курдском и шиитском районах. Учитывая притягательность Тегерана для иракских шиитов, остроту курдского вопроса и в Иране, и в сопредельной Турции, подобный процесс, выйдя за пределы государственных границ, грозит дестабилизировать регион.

Одновременно в совершенно новом свете предстала позиция Багдада и в израильско-палестинском конфликте. Поддерживая борьбу против Израиля, Ирак за каждого погибшего палестинского террориста-камикадзе выплачивает его семье весьма солидную сумму. Конечно, Израиль и сам не соблюдает решений Совета Безопасности. Однако никакие политические соображения, пусть даже самые, казалось бы, справедливые, не могут служить оправданием для направленных против мирных граждан актов террора. Это стало особенно ясно сегодня, когда перед миром во весь рост встала проблема нового, поистине глобального терроризма. В отличие от всех своих предшественников он ставит задачу не локального, а вселенского масштаба - уничтожить всю европейскую цивилизацию, к которой принадлежит не только Европа, но и США, Россия и ряд других стран.

Апеллируя к исламу, эта форма политической борьбы паразитирует на существующих в зоне традиционного распространения этой религии горячих точках и конфликтах. В отличие от афганских талибов у иракского режима вряд ли есть прямые связи с "Аль-Каидой". Однако материальная поддержка антиизраильских актов террора косвенно льет воду на мельницу глобального терроризма - систему тесно сообщающихся сосудов. Ведь навыки, приобретенные им в одной части мира, активно используются и в другой.

На этом фоне долгосрочные выгоды нашего сотрудничества с иракским режимом более чем сомнительны. Тем не менее, учитывая всю сложность грозящей колоссальными жертвами и разрушениями ситуации, хотелось бы все же верить в возможное предотвращение новой войны. И единственным шансом здесь представляются немедленные перестановки в верхних эшелонах иракского режима как необходимая гарантия изменений в его политике, адекватных требованиям времени. А это главное, что больше всего отвечает сегодня интересам и России, и самого Ирака.