Александр Рар Германское общество и элита только начинают сознавать, что тот мировой порядок, который почти сложился в 90-х годах, почти до неузнаваемости изменился. Случилось это в сравнительно короткое время. Германия с трудом понимает, в каком мире она очутилась после трагических событий 11 сентября. А на пороге война в Ираке, которая еще больше поменяет мировой порядок.
То, что полстолетия считалось невозможным, произошло: отношения между США и Германией дали трещину. Летом прошлого года канцлер Шредер построил свою предвыборную кампанию на пацифистских лозунгах и твердо заявил: Германия воевать в Ираке не будет, поскольку считает эту войну авантюрой. Накануне выборов в бундестаг министр юстиции ФРГ сравнила Джорджа Буша с Гитлером (за что, правда, поплатилась своей должностью).
С тех пор прошло почти полгода. Официальный Берлин остался при своем твердом "нет" войне в Ираке. Заняв в порядке ротации место председателя в СБ ООН, Германия теперь со своим "нет" выглядит как политический вызов Америке.
Естественно, Германия не хочет попасть в опасную внешнеполитическую изоляцию, лишиться возможности влиять на судьбы мира вместе с США и западноевропейскими союзниками. В этой ситуации Берлин пытается заручиться поддержкой Франции. Маневры Берлина и Парижа раздражают Америку. Настолько, что министр обороны Дональд Рамсфелд счел возможным перейти грань политкорректности, отнеся Германию и Францию к "старой" Европе. А "старая" Европа нынешней американской администрации как стратегический союзник уже не нужна. Ставка идет на "новую" Европу - восточноевропейские страны, которые, едва освободившись от гегемонии Советского Союза, добровольно ринулись под крылышко США. Администрация Буша уже рассматривает восточноевропейские страны как будущую стратегическую опору в НАТО.
Если Германия бросит пристальный взгляд на восток, что она до сих пор редко делала, то увидит: прежнее влияние на эту часть Европейского континента она, к сожалению, утратила. Усугубив таким образом свою внешнеполитическую изоляцию. Настоящего стратегического партнерства с Россией, о чем мечтали Гельмут Коль и Борис Ельцин, не получилось. Энергичных шагов по строительству общего экономического пространства между Россией и Евросоюзом тоже нет. Как и продвижения в энергетическом диалоге, военном сотрудничестве.
В обеих областях Германию уже обогнала Америка. У Буша сегодня отношения с Владимиром Путиным лучше, чем со Шредером. Путин выглядит более надежным союзником в борьбе с терроризмом, чем большинство политиков "старой" Европы. После победы над Саддамом Хусейном Америка готова делиться с Россией иракской нефтью, а с Германией и Францией, по словам влиятельного республиканского сенатора Ричарда Лугара, - нет.
Натянуты отношения у Германии и с Турцией - другой страной, поддержкой которой США во что бы то ни стало должны были заручиться перед атакой на Ирак. Получив такую поддержку, США лоббируют перед европейцами включение Турции в список стран - кандидатов на вступление в ЕС. Но и тут Берлин оказался на пути: именно Германия выступает самым большим оппонентом членства Турции в ЕС.
9 февраля Путин по дороге во Францию остановится в Берлине. Официальная цель короткого визита - открытие Года российской культуры в Германии. Однако Путину и Шредеру, по-видимому, будет не до культуры. Оба государственных лидера хорошо понимают, что вопрос о будущем Европы встал так остро, как никогда за прошедшие десятилетия. Все идет к тому, что "старая" Европа будет вскоре полностью растворена в котле трансатлантического сообщества, куда, кстати, может примкнуть даже Россия. Но всем понятно: такой мировой порядок подразумевает одного могущественного гегемона - США. Что это будет означать для развития "общих европейских ценностей", непонятно.
Говорят, что Шредер охладел к Путину после того, как тот резко перевел стрелки российской внешнеполитической ориентации с ЕС на Америку. Но и у Путина есть претензии к своему другу Герхарду: обещанные немецкие инвестиции в Россию не идут, в немецких СМИ имидж России по-прежнему негативный, из Германии раздается жесткая критика российских военных действий в Чечне, предложение Путина отменить визовый режим между Россией и ЕС в Германии никакого энтузиазма не вызвало. Скорее наоборот, Германия по-прежнему отказывается простить или реструктурировать громадный внешний долг России.
В то время как сам Шредер остается приверженцем идеи стратегического партнерства с Россией, немецкая элита и бюрократия где-то утеряла интерес к этой стране. В здешних СМИ вспоминают о России только тогда, когда там случается очередная катастрофа. Однако нельзя утверждать и то, что в России существует кардинальный интерес к Германии. Обе страны заняты внутренними проблемами, хотя задачи, стоящие перед Россией Путина, существенно отличаются от тех реформ, которые в Германии должен инициировать Шредер. В России только создается рыночная экономика и вводится правовая система. В Германии проблема заключается в том, чтобы сохранить либерально-социальные экономические достижения послевоенного периода.
В апреле этого года в Санкт-Петербурге состоится третий "Петербургский диалог". Представители политических и деловых элит двух стран в присутствии Шредера и Путина займутся "сверкой часов". Немцы будут уговаривать российских коллег уделять больше внимания построению гражданского общества. Чем больше Россия будет принимать западные демократические ценности, тем стабильнее и спокойнее будут себя чувствовать Германия и остальная Европа.
Однако в Германии так же часто задают себе еще один вопрос: насколько искренне Россия после успешного вхождения в антитеррористический альянс с США заинтересована в сотрудничестве и даже интеграции с ЕС?
Берлин
