Запад не заметил ультиматума

Дестабилизация внутриполитической обстановки и дальнейшая дезинтеграция Грузии станет первым результатом объявления Россией войны. Позиции Эдуарда Шеварднадзе, который, по его собственному признанию, и так не контролирует полностью территорию своей страны, окажется под мощнейшим ударом, который может стоить ему президентского кресла. Несмотря на то что сегодня Шеварднадзе не располагает убедительной поддержкой внутри Грузии, он тем не менее является консенсусной фигурой, которая в обозримой перспективе едва ли может быть заменена на аналогичную (консенсусную). Возьмемся предположить, что России все же было бы удобнее иметь дело с Шеварднадзе, чем оказаться вынужденной заняться уже не столько решением проблемы терроризма, а это официально заявленная цель Москвы, сколько решением проблем отдельно Абхазии, отдельно Южной Осетии и, возможно, других территорий Грузии - также отдельно.

Очевидно, что проведение силовой операции на территории Грузии далеко выходит за рамки отношений Москва-Тбилиси. Сразу возникает вопрос, как отнесутся к такому сценарию на Северном Кавказе, то есть в весьма широкой зоне нестабильности внутри самой России. Известно, что российские власти обвиняют или подозревают немалое число жителей Дагестана, Северной Осетии, Ингушетии и др. в террористической деятельности или связях с террористами. Показав силу за пределами российских рубежей, Москва по меньшей мере спровоцировала бы нервозность на Северном Кавказе. Кроме того, в самой Чечне это никак не улучшило бы ситуацию. Удары по грузинской территории скорее всего не заставят сложить оружие тех, кто противостоит федеральным силам в Чечне.

Каким образом российская антитеррористическая операция на территории Грузии может отразиться на репутации России в глазах наших партнеров по СНГ и на взаимоотношениях государств в рамках самого союза? Рассмотрим в этой связи треугольник Грузия-Армения-Азербайджан, в котором существует клубок собственных проблем - и политических, и территориальных. Эти проблемы, как представляется, неминуемо обострятся, как только зашатается кресло под Шеварднадзе. По убеждению многих аналитиков, нахождение у власти Шеварднадзе и его азербайджанского коллеги Гейдара Алиева является сдерживающим фактором в регионе: выпадение одного из политиков из этого тандема способно привести к крупномасштабной кавказской войне.

Очевидно, что реакция партнеров по СНГ на применение силы на территории Грузии во многом будет зависеть от позиции Соединенных Штатов. А она, в свою очередь, как можно предполагать с большой степенью уверенности, будет отрицательной и будет во многом совпадать с позицией по Чечне, проблему которой Вашингтон и вся Европа считают решаемой только (!) политическим путем. Военное присутствие нашего заокеанского союзника по антитеррористической коалиции в Центральной Азии не позволит тамошним республикам СНГ занять позицию, идущую вразрез с американской. Полную поддержку своих действий Москва могла бы ожидать только от Минска, хотя многие наблюдатели ставят это под сомнение, исходя из последних событий в российско-белорусских отношениях.

Очевидно, что реакция т.н. международного сообщества, то есть ключевых столиц мира, на использование силы на грузинской территории, не будет по крайней мере одобрительной. За время, истекшее после оглашения президентом Путиным ультиматума к руководству Грузии, от высокопоставленных лиц в "цивилизованном мире" не поступило публичных оценок самой возможности применения силы на грузинской территории в рамках борьбы с международным терроризмом. Это тот случай, когда молчание не следует истолковывать как одобрение. Это выжидательная позиция. "Цивилизованный мир" сейчас формирует свое мнение, исходя в том числе из уже упоминавшейся позиции по Чечне и ставя во главу угла политические средства урегулирования проблем по линии Москва-Тбилиси, а также уважение прав человека.

Трудно просчитать возможный успех антитеррористической операции на территории Грузии. Хотелось бы верить, что Москва не станет ее предпринимать.

Сегодня вспоминается заявление президента Путина, прозвучавшее 24 сентября прошлого года, когда Кремль выразил свою поддержку Вашингтону в его антитеррористической борьбе: "Российская Федерация уже давно, опираясь исключительно на собственные силы, ведет борьбу с международным терроризмом и неоднократно призывала международное сообщество объединить свои усилия. Мы... считаем, что события в Чечне не могут рассматриваться вне контекста борьбы с международным терроризмом... Сегодня, когда цивилизованный мир определил свою позицию в отношении борьбы с террором, определить свою позицию должен каждый. Такой шанс должен быть предоставлен и тем, кто еще не сложил оружия в Чечне. Поэтому предлагаю всем участникам незаконных вооруженных формирований и тем, кто называет себя политическими деятелями, немедленно прекратить все контакты с международными террористами и их организациями. В течение 72 часов выйти на официальных представителей федеральных органов власти для обсуждения следующих вопросов: порядок разоружения этих незаконных вооруженных формирований и групп и порядок их включения в мирную жизнь в Чечне..."

Это заявление Путина было многими охарактеризовано (ошибочно) год назад как ультиматум. На самом деле это был призыв к мирным переговорам в Чечне. Какой эффект произвел такой "ультиматум" на участников незаконных формирований и наших партнеров по антитеррористической коалиции? Мы не беремся пересчитывать тех, кто сложил оружие, но можем говорить о том, что такое заявление не нашло широкой поддержки в мире. За истекший год на Западе не стали трактовать проблему терроризма так, как ее подает Россия. И дело вовсе не в том, что Россия не права, а в том, что она пока не может рассчитывать на то, что ее сочтут правой.

И последнее. Из всех военных конфликтов за последнюю четверть века Россия (раньше СССР) выходила с потерями, которые многократно превосходили любой эффект от использования силы. Афганистан и Чечня - это только самые яркие примеры. Был еще Баку в 1988-м, Тбилиси в 1989-м, Вильнюс в 1991-м... И во всех этих случаях использование армии осуществлялось бессмысленно, безумно и неэффективно.