Американцы взяли на себя функцию талибов

После свержения исламского движения "Талибан", объединявшего 90% территории страны, Афганистан вновь фактически распался на несколько самостоятельных образований. Хотя недавняя Лойя джирга узаконила общенациональное временное правительство, до подлинного воссоединения еще далеко. Причины такого положения, казалось, очевидны. Около 40% населения страны составляют пуштуны, более 20% - таджики, примерно по 10 - узбеки и хазарейцы.

Пуштуны доминируют на юге, другие этнические группы - на севере и в центре. Пуштуны живут также в соседнем Пакистане, а таджики и узбеки - в сопредельных Таджикистане и Узбекистане, хазарейцы - только в Афганистане. Но они исповедуют ислам шиитского толка (шиизм), а узбеки, почти все пуштуны и большинство таджиков - суннитского (суннизм), который доминирует среди мусульман Пакистана, Таджикистана и Узбекистана. В Иране же господствует шиизм. К тому же родной язык таджиков и хазарейцев - фарси - играет роль государственного в этой стране и одного из двух государственных наряду с пушту (языком пуштунов) в Афганистане. Поэтому Тегеран заинтересован в афганских делах не меньше, чем Исламабад, Душанбе или Ташкент.

Поддерживаемые извне этнические амбиции, как кажется, и привели к дезинтеграции. Игравшие ведущую роль при талибах, пуштуны хотели бы вернуть свое первенство, а таджики, узбеки и хазарейцы этого не хотят. Соединенные Штаты, которые предпринимают попытки, реставрировав ведущую роль пуштунов, восстановить в Афганистане стабильность, сталкиваются с сопротивлением самых разных сил, включая местных и пришлых экстремистов. Недавнее убийство Хаджи Абдул Кадира - видного пуштунского лидера, одного из заместителей главы временного правительства Хамида Карзая, - еще одно тому подтверждение.

Встает вопрос: как удалось опиравшимся главным образом на пуштунов талибам объединить почти всю страну? Конечно, "Талибан" в начале поддерживали Пакистан и США. Но это обстоятельство мало что объясняет. Тогдашняя помощь не идет ни в какое сравнение с задействованной ныне военной и экономической мощью. Единственное логичное объяснение - включение талибами глубинных механизмов государственного строительства, которое в Центральной Азии и на Среднем Востоке традиционно базировалось не на разложении и слиянии общин и кланов разной этнической принадлежности (как в Европе), а на их объединении и сосуществовании.

Впоследствии под влиянием европейской цивилизации в обоих регионах утвердилась государственность на базе отдельных этнических групп. Но в Афганистане (как, впрочем, и в Иране) осталась прежняя форма власти, когда санкционированные исламом межобщинные и межклановые связи на региональном уровне превалировали над межэтническими. В то же время в общенациональных рамках общины и кланы разной этнической принадлежности играли в государственном строительстве, как правило, разную роль: пуштунские и узбекские - ведущую, таджикские и хазарейские - ведомую. Дело в том, что таджики и хазарейцы сформировались как народы оседлые, пуштуны и узбеки - как оседло-кочевые. Отсюда локальная ориентация одних и гораздо более широкая - других. Хазарейцы, сконцентрированные в слабо связанном с другими частями страны районе, принимали пассивное участие в государственном строительстве. Пуштуны, узбеки и таджики, напротив, были очень активны.

С XVI века самой сильной формой местной межэтнической государственности выступала узбеко-таджикская. Однако, превращаясь в оседлый народ быстрее, чем пуштуны, узбеки потеряли прежнюю мобильность. И в XVIII столетии место лидера перешло к пуштуно-таджикской государственности. Завоевание Россией в XIX веке Центральной Азии (где уже в советское время возникли Узбекистан и Таджикистан), "отрезав" афганских узбеков от центральноазиатских, укрепило ведущую роль пуштунов. Правда, одновременное утверждение Великобритании на территории будущего Пакистана разделило и их. Но в Афганистане, обретшем именно тогда нынешние границы, пуштунов осталось все же гораздо больше, чем узбеков. В результате пуштуно-таджикская государственность полностью подавила узбеко-таджикскую.

В XX столетии практика подтвердила жизненную необходимость для страны ведущей роли пуштунов. Когда дважды (в 1929 и 1992-1996 годах) верховная власть оказалась в руках таджиков, Афганистан фактически распадался. При этом узбекские кланы, некогда конкурировавшие с пуштунскими в государственном строительстве, как выяснилось, давно утратили прежние навыки (во всяком случае, в общенациональном масштабе). Хазарейские же общины их вообще никогда не имели. В результате созданный не желающими подчиняться талибам непуштунскими силами Северный альянс изначально был крайне непрочен.

В свое время Советский Союз, желая стабилизировать режим местных коммунистов, ввел войска в Афганистан. Но прямое вмешательство Москвы лишь усугубило ситуацию - афганские марксисты пришли к власти самостоятельно и, как показали годы после вывода советского контингента, в принципе могли держаться и сами. Соединенные Штаты в стремлении уничтожить пригретых талибами международных террористов столкнулись с гораздо более сложными проблемами. Еще недавно, даже опираясь на Россию и Иран, Северный альянс сохранял влияние лишь среди таджиков и контролировал только десятую часть страны. Его нынешние ведущие позиции крайне зыбки.

Возвращение талибов или полный хаос в Афганистане нанесут сильнейший удар по престижу США не только в регионе, но и во всем мире. Поэтому непременное условие успеха антитеррористической операции - формирование такой местной государственности, которая, противостоя экстремизму, стояла бы на собственных ногах и объединяла страну. Задача эта очень трудная - американцы при всем желании вряд ли способны восстановить санкционированную исламом межобщинную и межклановую связь пуштунов, таджиков, узбеков и хазарейцев - глубинную основу афганского единства.