Владимир Москаленко После многомесячного военного противостояния между Индией и Пакистаном обстановка за последние недели несколько стабилизировалась. Посетивший недавно обе страны министр обороны США Дональд Рамсфелд охарактеризовал ситуацию следующим образом: "Мы сейчас находимся в положении, когда вместо роста напряженности чувствуем настороженность и надеемся, что со временем и это пройдет". Так или иначе угроза военного столкновения миновала. При этом, как явствует из заявлений индийского премьер-министра Атала Бихари Ваджпаи, Дели одержал "значительную победу без войны". А президент Пакистана Первез Мушарраф подчеркивает, что конфликта удалось избежать потому, что у его страны есть ядерное оружие. То есть обе стороны ставят себе в заслугу ослабление напряженности и обращают внимание на собственный выигрыш.
Последнее чрезвычайно важно, поскольку нынешнее ухудшение отношений двух крупных азиатских государств, как и прежде, во многом было обусловлено внутренними обстоятельствами каждой стороны. И теперь Индия, например, не торопится выводить войска из районов, прилегающих к "линии контроля", разделяющей индийскую и пакистанскую части Кашмира. Дело в том, что осенью будут проводиться выборы в крайне неспокойном для Дели штате Джамму и Кашмир, где так сильны сепаратистские, радикально-исламистские и террористические элементы. Успешное проведение выборов закрепило бы в глазах международного сообщества территориальное право Индии на Кашмир, содействуя ослаблению местной оппозиции и расчищая путь к мирному диалогу с сепаратистами.
Еще сильнее внешний фактор влияет на внутреннюю обстановку в Пакистане. На октябрь намечены парламентские выборы, результаты которых сейчас трудно предсказать. Пакистанским генералам до сих пор не удалось достичь согласия с ведущими политическими силами, Мусульманской лигой и Народной партией, возглавляемыми соответственно бывшими премьерами Наваз Шарифом и Беназир Бхутто. Поэтому нельзя исключить появления после выборов оппозиционного парламента с подотчетным ему правительством, что ограничит в какой-то мере власть главы государства.
Опасность подобной ситуации для властей заключается и в другом. Как известно, Мушарраф принял на себя обязанности президента страны летом 2001 г., а весной этого года провел референдум, призванный в какой-то мере легализовать, а также продлить его верховную власть. Уже этот шаг вызвал большие разногласия. Многие оппозиционные деятели, эксперты отмечали, что референдум не является элементом избирательного механизма. Согласно Конституции, которая сейчас приостановлена, но должна быть введена в действие в скором времени, президента избирает специальная коллегия, состоящая из членов парламента и провинциальных законодательных собраний. Уже сейчас из лагеря сторонников президента раздаются призывы провести парламентские выборы на непартийной основе. Конечно, такая система позволит легче контролировать выборы, но она не в состоянии обеспечить полное достижение желаемой цели. В истории Пакистана подобные случаи уже были - избранные на непартийной основе депутаты впоследствии объединялись в "группы интересов", которые, по сути, представляли партии, формально оставшиеся за бортом парламента. После этого начиналась острая борьба между исполнительной и законодательной ветвями власти.
Но главное, конечно, это кашмирская проблема. Уже не раз выдвигалось немало хороших планов и проектов ее решения, например, установление совместной ответственности и контроля Индии и Пакистана над Кашмиром, создание кондоминиума или конфедерации этих трех территорий и дальнейшее ее превращение в союз всех стран субконтинента в рамках "общего южноазиатского дома", проведение плебисцита в разных районах Кашмира и решение их судьбы в зависимости от результатов референдума. Популярной идеей, особенно в конце 40-х - начале 50-х гг., было провозглашение независимости Кашмира под эгидой ООН. Эти и подобные им планы так и остались планами, поскольку каждый из них в какой-то, пусть даже очень небольшой мере затрагивал фундаментальные принципы и позиции каждой стороны по кашмирскому вопросу. Единственным средством достижения своей цели Пакистан, например, считает проведение плебисцита среди всего населения Кашмира, заранее предвидя его результаты, против чего, естественно, твердо выступает Индия.
Более приемлемым путем урегулирования кашмирской проблемы представляется признание нынешней "линии контроля" государственной границей между Индией и Пакистаном. Главное здесь в том, что хотя ни одна из сторон ничего не получит, но никто ничего и не потеряет, что особенно воспринимается болезненно при компромиссах. Подобное решение проблемы закрепит то, что уже более 50 лет существует в реальности и не потребует никакой ломки сложившихся структур, да и вообще не будет сопровождаться никакими изменениями существующего порядка. Кстати, это особенно важно для обеих частей Кашмира, которые за долгие годы интегрировались в противоположные государства, и их объединение принесло бы им определенные трудности потребовав много времени для выравнивания экономического уровня и жизненных условий населения.
Такое решение в конечном итоге может положить конец длительной и бессмысленной конфронтации двух частей некогда единого организма, которая вот уже сколько лет отравляет обстановку в регионе и негативно влияет на глобальную ситуацию. Особенно выиграет Пакистан, который освободится от изнуряющего соперничества с великим соседом и сможет наконец наладить с ним нормальные взаимовыгодные отношения.
Однако пока трудно вообще представить, кто и когда решится на решение вопроса о Кашмире путем юридического оформления его фактического положения. Каждое новое поколение людей и руководителей все больше становится заложниками официальной точки зрения, громче, чем прежде, повторяет то, что говорилось десятилетиями. По всей видимости, Индии и Пакистану придется долго жить в условиях "ни войны ни мира".
