Алексей Пушков
Заняв в начале 2001 г. Белый дом, администрация Джорджа Буша-младшего напугала весь мир, сделав заявку на жесткую "односторонность" во внешней политике. Тем, кто говорил, что это вызывает нервозность у американских союзников и серьезно настораживает Россию, Кондолиза Райс с уверенностью отвечала: "Ничего, они к этому привыкнут". Затем администрации пришлось дать "задний ход". Однако минул год, и в политике США, совершившей вынужденный "афганский вираж", вновь зазвучали изначальные мотивы.
Односторонний выход Соединенных Штатов из Договора по противоракетной обороне - шаг показательный. И расценивать его надо не столько с точки зрения возможного ущерба для безопасности России, сколько как проявление общего вектора американской внешней политической стратегии. Как отмечалось на днях на страницах "Интернэшнл геральд трибьюн", решение Джорджа Буша "показывает, что американский унилатерализм жив и прекрасно себя чувствует. С этой точки зрения по крайней мере, события 11 сентября мало что изменили в американской внешней политике".
Выход США из ПРО означает победу "ястребов" в администрации Буша над сторонниками договоренностей с Россией. Если Колин Пауэлл до последнего момента настаивал на том, что США не должны в одностороннем порядке выходить из ПРО, то группа Рамсфелда-Волфовица-Перла в Министерстве обороны, напротив, требовала скорейшего выхода. Помощник Буша по национальной безопасности Кондолиза Райс пыталась примирить эти два фланга, но в конечном счете заняла сторону Рамсфелда.
Некоторые негодуют: мы, дескать, после 11 сентября искренне протянули американцам руку, а они нам в эту самую протянутую руку плюнули. А чего мы это так удивляемся? С какой, собственно, стати?
Мы должны были быть готовы к такому повороту. Джордж Буш-младший был привержен идее расторжения Договора по ПРО с самых первых дней своей президентской кампании. И наше сближение после 11 сентября здесь ничего не изменило. То, что договориться нам не удастся, стало окончательно ясно еще во время визита Владимира Путина в США. А в ходе последних переговоров Колина Пауэлла в Москве была поставлена окончательная точка, и американская сторона предупредила нас, что через несколько дней она заявит о своем выходе из Договора, что и случилось 13 декабря. Сам Владимир Путин оценил этот шаг администрации Буша как ошибку, но ошибку, которая не должна оказать существенного влияния на наши отношения с США.
И все же событие это для нас - из разряда неприятных. Столько было восторгов и эйфории по поводу российско-американской коалиции - и вот, нате вам: война в Афганистане еще не закончена, а Америка уже уведомляет нас, что ничего, по сути дела, не изменилось - как собирались выходить из Договора по ПРО, так и вышли. Этот выход должен отрезвляюще подействовать на некоторых наших энтузиастов всяких коалиций с Америкой. Суть этих коалиций состоит в том, что США обеспечивают себе свободу рук и продолжают свой курс, ни на йоту не отходя от своих намерений, а нам позволяется Америку поддерживать с разной степенью энтузиазма.
Причем время, выбранное для выхода из ПРО, породило у многих - и не только в России - ощущение, что нам хотели демонстративно дать понять: зависеть от позиции России администрация Буша не намерена. С американской стороны нас успокаивают: мол, разве мы не заранее подготовили вас к такому выходу? Разве не консультировались и не вели переговоры? Разве не честно предупредили президента Путина об этом шаге до официального заявления Буша на сей счет? Все правда: и подготовили, и консультировались, и предупредили. Как заявил госсекретарь Колин Пауэлл, решение о выходе США из Договора было "срежиссировано" вместе с Россией. Что и подтвердил Владимир Путин в своем телевыступлении от 16 декабря. Однако "сахарная пудра", в которую американцы закатали свою горькую пилюлю, не меняет исхода дела. США сделали то, что собирались сделать до нашего участия в антитеррористической коалиции и до принятого нашим президентом решения о стратегическом сближении с Америкой. И, естественно, напрашивается вопрос: а что вообще изменится в политике США по отношению к России после недавнего всплеска взаимных симпатий? Что появится нового в этих отношениях, кроме улыбок, рукопожатий, похлопываний по плечу и рассуждений о новой великой дружбе? В какой степени США будут больше готовы считаться с нашими интересами?
В принципе победа "ястребов" в вопросе о судьбе Договора по ПРО не предвещает ничего обнадеживающего. Скорее вероятна активизация односторонних действий США на многих направлениях. Администрация Буша уже заявила, что не будет запрашивать разрешения у ООН для проведения операций возмездия в других странах. Очень вероятно, что и на нас возрастет давление сразу в нескольких областях - по поводу Ирака, нашей политики ядерного сотрудничества с Ираном и даже по Чечне. Газета "Нью-Йорк таймс" сообщает об интересном эпизоде переговоров Путина с министром обороны США Рамсфелдом в Москве 3 ноября. "Вы хотите от нас такой гибкости, - цитирует газета слова Путина, - которая фактически отправит Договор по ПРО в сточную канаву". Именно такой гибкости от нас будут требовать и в других вопросах - гибкости, которая может отправить в сточную канаву ряд других наших позиций и интересов.
Что мы получаем в обмен? Один из козырей США и Запада - качественно новые отношения России с НАТО. Однако в США против таких отношений выступают очень влиятельные фигуры, включая Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского. Бжезинский выразил опасение, что участие России на равных в обсуждении политики НАТО ослабит единство альянса, и заявил, что вообще НАТО надо остерегаться России. Киссинджер высказался определеннее: "НАТО есть и останется по сути своей военным альянсом, одной из целей которого является защита Европы от российского вторжения".
В администрации Буша также очень боятся "пустить Россию в НАТО с заднего хода". Это проявилось в ходе заседания министров иностранных дел государств альянса в декабре в Брюсселе. До этой встречи активно обсуждалась идея создания нового органа Россия-НАТО, в рамках которого у нас было бы право решающего голоса по вопросам о проведении миротворческих операций за пределами зоны действия НАТО и борьбы с терроризмом. Однако в Брюсселе это предложение было отвергнуто делегацией США. За изменением американской позиции стоит группа Рамсфелда-Волфовица. По некоторым сведениям, посол США в НАТО Ник Бернс получил даже указание похоронить формулу "двадцатки", по которой России предлагается обсуждать некоторые вопросы наравне с 19 странами-членами НАТО. Этого сделать не удалось - формула была сохранена. Однако в итоге мы тем не менее рискуем получить лишь еще один консультативный совет Россия-НАТО, где нас будут в основном вежливо выслушивать.
Пока, во всяком случае, разговор идет лишь о создании совета, в рамках которого "будут изучаться возможности (!!!) для консультаций, сотрудничества и совместных решений в рамках "двадцатки". На встрече министров обороны стран НАТО 19 декабря Сергею Иванову не удалось изменить диспозицию сил по этому вопросу - Россия получает право голоса без права вето, то есть право просто высказывать свое мнение. Не более того.
Другой выигрыш для России от новых отношений с Америкой, как подчеркивают в Вашингтоне, - готовность администрации увязать свой выход из Договора по ПРО с сокращением ядерного арсенала США. А именно, заключить с Россией соглашение о крупном сокращении стратегических наступательных вооружений, что, по словам американской стороны, и предлагал Владимир Путин. Если такое соглашение будет заключено, у каждой из сторон останется от 1500 до 2200 ядерных боеголовок.
"Если" здесь - ключевое слово. Дело в том, что внутри администрации Буша идет острая борьба по вопросу о том, следует ли идти на такое соглашение с Россией. В настоящее время в США весьма популярна идея "arms control without treaties" - "контроля над вооружениями без договоров". Суть ее состоит в том, что поскольку у США теперь с Россией дружба, то и договоров никаких заключать не надо, а надо просто доверять друг другу. Причем главные сторонники такого подхода - это как раз те в администрации, кто выступает за резкое наращивание американской военной мощи. То есть речь идет опять о попытке получить полную свободу рук для США.
Россию такой подход устроить никак не может. В свое время мы согласились на вывод наших Вооруженных сил из Восточной Германии и на объединение Германии, не поставив никаких условий и не зафиксировав наших позиций ни в одном соглашении. Делалось это в наивной надежде на взаимность Запада. Ответом на это стало расширение НАТО на восток. А когда в 1991 г. назначенный Ельциным новый глава КГБ Вадим Бакатин передал американскому послу в Москве Роберту Страуссу схему наших секретных подслушивающих устройств в здании американского посольства, Страусс сказал Бакатину: "Спасибо вам большое. Это очень благородный шаг. Но не надейтесь на взаимность с нашей стороны".
Еще Рональд Рейган любил повторять русскую пословицу "Доверяй, но проверяй". Ее охотно применяют в отношении России и в натовских кругах. Почему же мы должны поступать иначе? Кроме того, даже если соглашение будет подписано, вряд ли мы сможем считать его результатом новых отношений с Америкой, поскольку разговоры о целесообразности такого шага начались еще лет пять тому назад и в США, и в России.
Последний аргумент в пользу сближения с Америкой - возможность нашего ускоренного вступления в ВТО. Однако дьявол здесь кроется, как говорится, в деталях. Ускоренное вступление в ВТО на дискриминационных условиях - а именно это нам пока предлагают на переговорах - нам совершенно не нужно. И Владимир Путин уже заявил, что на такое вступление мы не пойдем.
Повлияет ли новый климат в российско-американских отношениях на смягчение позиции США на переговорах? Или американцы, как обычно, сумеют настоять на своем и наше стратегическое сотрудничество с Америкой не будет иметь для нас реальных экономических последствий?
Все это - далеко не праздные вопросы и соображения. Когда нам говорят о каком-то историческом шансе впрыгнуть в западный мир, то забывают добавить: пока на Западе весьма настороженно относятся к такому прыжку. Пока нас там хотят видеть в весьма ограниченных дозах - и в основном по необходимости. Россия была нужна для разгрома талибов - в Америке говорили о союзе с нами. Операция почти завершилась - и мы уже не так нужны. Можно и демонстративно выйти из ПРО, дабы напомнить русским, кто есть кто в современном мире.
Это не значит, что нам не надо сотрудничать с Америкой или не надо взаимодействовать с НАТО. Но это значит, что мы, во-первых, должны отдавать себе отчет в существующих на сегодняшний день пределах сближения. Эти пределы задаются реальными, а не иллюзорными, фантазийными национальными интересами и политической повесткой дня двух сторон и не могут быть легко изменены лишь на основе взаимных симпатий и даже дружеских отношений Владимира Путина с Джорджем Бушем и другими западными лидерами.
Во-вторых, мы должны суметь дать понять Соединенным Штатам, и особенно самым жестким сторонникам доктрины "свободы рук" для Америки, что переход к такой доктрине способен погубить начавшееся многообещающее российско-американское партнерство. Прежде всего потому, что такая свобода рук неизбежно столкнется с очень существенными российскими интересами - и мы это очень скоро почувствуем. А также потому, что если мы создадим впечатление, что во имя партнерства будем отныне во всем соглашаться с США, то дадим тем самым индульгенцию той группе в американской верхушке, которая как раз менее всего склонна считаться с нашими интересами. Если для Владимира Путина холодная война действительно закончена, то для этой группы она, по сути дела, продолжается, а Россия остается для них потенциальным противником Америки.
Мы также не должны чрезмерной гибкостью обезоружить тех на Западе, кто призывает в большей степени принимать во внимание позиции России - будь то по вопросу о расширении НАТО или о создании американской НПРО. Если мы лишим эти политические силы всяких аргументов против доктрины "свободы рук" для США, если сами заявим о себе как о quantite negligeable - величине, которой можно пренебречь при принятии важнейших стратегических решений, то мы перестанем быть фактором борьбы по внешнеполитическим вопросам и внутри США, и в Европе. Такой подход означал бы не использование исторического шанса сближения с Западом, а верный путь к скатыванию на периферию мировой политики, от чего мы не выиграем ни политически, ни экономически. Гибкость, которой от нас ждет Дональд Рамсфелд, нужна в основном Дональду Рамсфелду. Мы же от такой "гибкости" рискуем остаться в дураках.
Дарья Гармоненко