Алексей Андреев. - В России порой выражается мнение, что сегодня отношения между Россией и Израилем даже более прочные, чем между Россией и палестинской администрацией.
- Я надеюсь, что это так. С одной стороны, мы сегодня ближе к России, чем палестинцы (Арафат был другом Брежнева, а сейчас совсем другие времена), с другой - говоря обо всем этом израильскому обществу, мы не всегда находим поддержку, поскольку вопрос заключается в том, как Россия голосует на международных форумах, в СБ ООН.
- Может ли дискредитация Арафата со стороны Израиля пойти на пользу мирному процессу? Не боитесь ли вы, что власть возьмут гораздо более радикальные палестинские политики?
- Не было такого, что вдруг Израиль из каких-то "эстетических" соображений решил дискредитировать Арафата. Мирного процесса давно-давно нет, а то, что есть, - это террор, который организуется непосредственно Арафатом. Я говорю это, основываясь на тех сведениях, которые были переданы израильскому правительству соответствующими службами в октябре 2000 года. Тогда было точно установлено, что Арафат вызывал к себе руководителей различных своих спецслужб и давал им указания по началу интифады. Если не будет Арафата, что дальше? Есть два варианта. Первый, в который очень хочется верить, - на смену придут более серьезные лидеры, которые будут готовы к компромиссам. Резонно предположить, что это может пока не произойти, и на смену Арафату придут более суровые радикалы в лице лидеров ХАМАС и "Исламского джихада". Но и это выигрышная для Израиля ситуация, потому что мы не будем обязаны иметь дело с террористами, а мировое сообщество не будет нам объяснять, что это наши партнеры по мирному процессу.
- Палестинцы вам могут ответить, что ХАМАС или Народный фронт освобождения Палестины - это и есть оппозиция, что свидетельствует о демократическом устройстве Палестинской автономии.
- Я позволю выразить себе определенные сомнения, потому что есть какие-то минимальные правила в демократическом государстве. То, что Арафат боится ударить по ХАМАС или "Исламскому джихаду", не делает их легитимной оппозицией и лишь показывает их силу.
- Когда мирный процесс был в зените, Палестинская автономия получила большие средства от арабского мира, при этом казалось, что какие-то совместные с Израилем экономические проекты могут стать объединяющим фактором. Почему экономическая составляющая не сыграла позитивной роли?
- Если бы хотя бы 50% тех денег, которые за последние 8 лет были даны автономии, попали к палестинским гражданам, то палестинцам было бы сложно найти хотя бы одного самоубийцу, который сейчас полез бы взрываться в израильском автобусе. Все эти деньги попадали прямо в карман Арафата и его 200, условно говоря, приближенных. Я признаю и нашу вину, в том числе правительства Нетаньяху, в котором я три года был министром кабинета. Мы продолжали выполнять соглашения Осло, мы переводили десятки миллионов долларов на личный счет Арафата. Но если бы Израиль и Палестина обратились в международные фонды и банки развития с совместными просьбами об инвестициях, то такие просьбы были бы немедленно удовлетворены.
- Какую роль могла бы сыграть Россия, формально остающаяся коспонсором мирного процесса?
- Если Россия хочет иметь более сбалансированную позицию на Ближнем Востоке, то не помешало бы, чтобы в Израиле увидели, что Россия может не только говорить, но и действовать иначе, чем раньше. Второе. Именно от России мы бы ожидали большего понимания во всем, что касается борьбы с террором. Даже такая прекрасная армия, как израильская, может допускать ошибки, от которых страдает мирное население, но это не значит, что кто-то их совершает из злодейских соображений. Виноваты прежде всего люди, вскормившие и не остановившие террористов.
Дарья Гармоненко