Де-факто союзники

Кто мог представить еще 10 сентября, что в отношениях между Россией и США за два месяца произойдут колоссальные изменения? Однако в течение всего лишь нескольких недель отношения двух бывших противников в холодной войне вступили в принципиально новую фазу. Если раньше задача-максимум заключалась в том, чтобы остановить растущее отчуждение, то сегодня Вашингтон и Москва стали де-факто союзниками.

Десять лет назад, когда закончилось советско-американское противоборство, многие ожидали, что в отношениях между двумя странами настанет благоденствие. Борис Ельцин и Билл Клинтон даже провозгласили стратегическое партнерство. Но эти надежды не оправдались. Америка взяла на себя роль ментора, направлявшего политические и экономические реформы внутри России и диктовавшего условия российской интеграции в глобальный рынок. Покровительствуя Ельцину и "молодым реформаторам", США не считались с интересами России при решении международных проблем. Такой высокомерный подход обернулся крайне негативными результатами. Стратегическое партнерство не состоялось. Расширение НАТО, война в Косово, планы развертывания ПРО, с одной стороны, и катастрофические последствия экономической политики по рецептам МВФ (то есть Вашингтона) привели к концу 90-х годов к глубокому и всестороннему кризису в российско-американских отношениях.

Смена власти в России и США в прошлом году не вселяла надежд на выход из кризиса. Москва больше не следовала в фарватере Вашингтона, пытаясь строить свою политику на основе собственных национальных интересов, а новая американская администрация не скрывала намерения действовать в одностороннем порядке. Встречи Путина и Буша в Любляне и Генуе изменили тон диалога, но ни один из разделяющих две страны вопросов не был решен. Начались "консультации", однако это был диалог глухих. Позиции России и США по ключевым экономическим вопросам, проблемам расширения НАТО, противоракетной обороне оставались бескомпромиссными.

Трагические события 11 сентября радикальным образом изменили ситуацию. Рухнула американская стратегия, которая должна была обеспечить абсолютное превосходство США. Соединенные Штаты неожиданно оказались, по словам Буша, в состоянии войны с непонятным и малоуязвимым противником - международным терроризмом. Шок, вызванный террористической атакой, совпал с началом циклического экономического спада. Вся экономическая, внутренняя и внешняя политика США сегодня определяется последствиями 11 сентября. Достаточно сказать, что потери американской экономики в результате террористической атаки составили примерно 1,5% ВВП - около 150 млрд. долл.

Администрация Буша была вынуждена взять курс на создание многонациональной коалиции для борьбы с международным терроризмом. Это потребовало внесения существенных корректив в американскую политику. Чтобы обеспечить поддержку своим действиям Вашингтон должен договариваться, использовать дипломатию и экономические инструменты. США пришлось вспомнить об ООН и выплатить свои долги, объявить о признании права палестинцев на независимое государство, пойти на снятие экономических санкций против Пакистана и Индии, понизить накал риторики в отношении Китая.

Принятая 1 октября новая военная доктрина США ("Четырехгодичный оборонный обзор"), в которую вписали везде, где можно, упоминание о терроризме, оказалась почти никем не замеченной. Ведь в это время Пентагон завершал подготовку к началу военных действий против Афганистана. Однако воздушная операция не дала быстрых результатов.

Как одержать победу в войне против международного терроризма? Похоже, администрация Буша не слишком хорошо представляет себе, как решить эту задачу. Пока Америка бомбит Афганистан, в Соединенных Штатах развернулась "биологическая война" - злоумышленники рассылают по почте конверты со спорами сибирской язвы. А сами бомбардировки оказались малоэффективными. Видимо, США придется начать наземную операцию. Не приведет ли это к вползанию Вашингтона в "новый Вьетнам"?

В этой ситуации для Буша чрезвычайно важной оказалась поддержка со стороны Путина. Если два месяца назад Вашингтону от Москвы нужно было только одно - согласие на денонсацию Договора по ПРО, то сегодня Америке нужна российская помощь по весьма широкому кругу вопросов. Особое значение для Пентагона имеет получение от России разведывательных данных. Более того, американцы просят оказать им экспертную помощь в защите от биологического оружия.

Таким образом, у США и России впервые после 1945 года оказался общий враг - международный терроризм. А наличие общего врага непременно делает страны партнерами и союзниками. Ведь так уже неоднократно было на протяжении двухсот с лишним лет российско-американских отношений. Борьба против общего противника создает настолько мощные совпадающие интересы, которым оказываются подчиненными все другие цели. Союз может быть прочным, если у сторон будут и другие долговременные интересы. Таким интересом, например, может стать нераспространение ядерного оружия.

Если российско-американские отношения будут носить действительно партнерский и даже союзнический характер, то это будет иметь огромное значение не только для обеспечения международной безопасности, но и для развития внутренних политических и экономических реформ в России. Ведь вряд ли Россия достигнет зрелого уровня политической демократии и рыночной экономики, если мы будем находиться в состоянии конфронтации с западным сообществом. Но наличие такой перспективы не означает, что она будет автоматически осуществлена на практике. Чтобы эта возможность воплотилась в реальность, надо решить немало сложных проблем, создать механизм сотрудничества на основе взаимного учета интересов друг друга даже в тех случаях, когда эти интересы не совпадают.

Прежде всего Москва и Вашингтон должны придти к единому определению понятия "международный терроризм". Ведь еще недавно наши "борцы за освобождение" были их "террористами", а их "борцы за освобождение" были нашими "террористами". Видимо, согласовать единую точку зрения будет непросто. Однако несомненно, что бен Ладен и талибы - это наши общие противники. То есть, по крайней мере, в тактическом плане общий интерес в борьбе с ними есть как у России, так и у США. Но станет ли этот интерес стратегическим, если "Талибан" и бен Ладен будут быстро разгромлены?

Показательно, что Вашингтон после 11 сентября изменил оценки в подходе к Чечне и, хотя по-прежнему критикует Россию за методы осуществления контртеррористической операции, признал наличие в Чечне террористического компонента и связь чеченских бандитов с международными террористическими организациями. В США умерился энтузиазм в отношении албанских сепаратистов в Косово и Македонии. Есть новые нюансы и в оценке Вашингтоном палестинской ситуации. Но говорить о том, что Москва и Вашингтон пришли к общей дефиниции международного терроризма, пока преждевременно.

Тем не менее важно подчеркнуть, что сегодня Россия ведет руками США борьбу против одного из очагов исламского экстремизма и терроризма, а не наоборот. Ведь именно из Афганистана (но не только) идет волна дестабилизации как в Среднюю Азию, так и в Чечню, а также некоторые другие регионы России. Если талибы и пользующиеся их поддержкой организации смогут избежать разгрома, то ситуация для России существенно ухудшится.

Поддержка Москвой Вашингтона имеет решающее значение для успеха военной операции в Центральной Азии. Не случайно министр обороны Дональд Рамсфелд был вынужден объявить о переносе испытаний ПРО и отправиться на поклон в Кремль, прежде чем лететь в Узбекистан и Таджикистан, которые нужны США для развертывания своей группировки против Афганистана. Конечно, приход США в бывшие советские республики сулит немало проблем. Во-первых, уйдут ли американцы оттуда? Во-вторых, не попытаются ли они использовать бывшие советские базы для нанесения ударов по странам, которые Россия не считает врагами (например, Ираку)? Пока ответов на эти вопросы нет, и если Москва и Вашингтон заблаговременно не достигнут понимания, то хрупкий американо-российский союз развалится, не успев как следует оформиться.

Наконец, остается и "старая" повестка дня: экономические проблемы, ПРО, НАТО. Теперь возникла возможность для нового похода к их решению с учетом наличия решающего интереса в борьбе с международным терроризмом. Очевидно, можно говорить о поиске новых компромиссных вариантов там, где это получится, либо о переносе на более поздние времена решения тех вопросов, где позиции сторон слишком сильно расходятся. Несомненно, вселяет некоторый оптимизм подвижка в подходе США к некоторым ключевым для России экономическим проблемам. В конгресс внесено законодательство, позволяющее приступить к реструктуризации советских долгов. Администрация ведет консультации с конгрессом об отмене пресловутой поправки Джексона-Веника. Есть с американской стороны и признаки понимания того, что условия вступления в ВТО для России важнее, чем сроки.

В сфере стратегических вооружений администрация Буша наконец-то завершает подготовку своих предложений по сокращениям наступательных систем. Вероятно, речь пойдет об установлении количественного уровня, лишь незначительно превышающего российские предложения (1500 боеголовок). США могут согласиться и на отмену некоторых ограничений, невыгодных России (например, на РГЧ ИН на МБР). В то же время нельзя исключать и компромисс по вопросу о ПРО. Впервые представители администрации Буша стали признавать возможность внесения поправок, а не денонсации Договора по ПРО, хотя этому резко сопротивляются руководители Пентагона. Если это произойдет, то предстоят очень серьезные переговоры (а не "консультации"), в результате которых будут сняты некоторые запреты на испытания новых систем, но сохранится режим ограничения на развертывание ПРО, видимо, до конца нынешнего десятилетия. Нельзя исключать и варианта, при котором США будут проводить испытания, не выходя формально из Договора, пока продолжаются переговоры.

Менее оптимистично выглядит ситуация с расширением НАТО, но и здесь все еще остаются шансы добиться большего взаимопонимания. Готовность России к большему сотрудничеству с Североатлантическим альянсом при условии, что Москва станет равноправным участником процесса принятия решений, может ослабить напряженность. Но и Запад должен понять, что надо отложить принятие стран Балтии в НАТО, чтобы дать возможность за это время существенно трансформировать отношения с Россией.