Россия и Пакистан на афганском поле

Ведущяя роль Вашингтона и Лондона в нынешних событиях в Афганистане очевидна. Но в перспективе (возможно, не столь далекой) не меньшее значение здесь, вероятно, будут иметь Москва и Исламабад. Россия является главным спонсором формально законной власти - Северного альянса, Пакистан - традиционный союзник исламского движения "Талибан".

Опираясь главным образом на таджиков, альянс до недавних пор контролировал лишь северо-восточную часть страны. Правда, это созданные самой природой стратегически важные естественные крепости, а местные таджики (их здесь больше, чем в соседнем Таджикистане) после пуштунов - вторая по численности и значению этническая группа. Исторический опыт свидетельствует: объединить Афганистан им не под силу. Но игнорировать их вовсе нельзя. В отличие от всех других непуштунских этнических групп (в том числе узбеков) только таджики до самого последнего времени активно сопротивлялись опирающемуся прежде всего на пуштунов движению "Талибан".

Часто поддержку Россией Северного альянса объясняют заинтересованностью в существовании буфера между талибами и центральноазиатскими членами СНГ - Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменией. Но это не так. Утвердившись не только на юге, но также на северо-западе и севере Афганистана, "Талибан" уже давно соседствует с Узбекистаном и Туркменией. И единственное логичное объяснение связи нашей страны с Северным альянсом, на мой взгляд, ее интересы в Таджикистане. В этой бывшей советской республике после распада СССР разразилась кровопролитная гражданская война. И хотя она остановлена, национальное примирение еще весьма зыбко. Поддержка зарубежных таджиков консолидирует таджиков по эту сторону таджико-афганской границы.

Вовлеченность Пакистана в афганские дела всегда диктовалась прежде всего соображениями внутриполитическими. Возникнув на развалинах Британской Индии, это государство под давлением собственных межэтнических противоречий однажды уже разваливалось. Да и сегодня отношения между населяющими страну пенджабцами, синдхами, пуштунами и белуджами весьма непросты. Пуштунская власть в Кабуле никогда не признавала границу с Пакистаном - преемницу рубежа между Афганистаном и британскими владениями в Индии. Оказавшись после ухода англичан в составе Пакистана, местные пуштуны, опираясь на Кабул, постоянно требовали то широкой автономии, то создания собственного государства.

Таджикская власть в Афганистане, чреватая распадом страны и стихийным объединением пуштунов обоих государств, также грозила дестабилизировать Пакистан. При правительстве Раббани (нынешнем лидере Северного альянса) именно такой вариант стал казаться наиболее вероятным. Желание предотвратить угрозу побудило Исламабад содействовать созданию движения "Талибан". По замыслам пакистанских политиков оно должно было, объединив афганских пуштунов, утвердиться в Кабуле и пойти на компромисс с альянсом. В будущем раздел власти между ними служил бы гарантией против активного использования "пуштунской карты" в отношениях с Пакистаном. Подчеркивая роль пуштунов, она автоматически ослабляла бы позиции Кабула среди таджиков.

Во время кризисов объединяющей силой у афганцев всегда выступало духовенство. Но только талибам, точнее, их политико-идеологическому ядру, удалось предложить такую интерпретацию ислама, которая (сколь архаичной она ни казалась внешнему миру) получила поддержку большинства - как пуштунов, так и многих непуштунов. В результате "Талибан" превратился в самую мощную силу в Афганистане и стал претендовать на монопольную власть. Долгое время все попытки Пакистана "образумить" талибов оканчивались неудачей. Но на фоне нынешних англо-американских ударов эти усилия, как кажется, получили новый шанс.

Компромисс Северного альянса и талибов - двух сил, имеющих достаточно крепкую основу в афганском обществе, может стать фундаментом национального примирения и воссоединения страны. Но уже сейчас существует реальная опасность появления на внутриафганском поле вместо двух гораздо большего числа "игроков", что сильно усложнит ситуацию. Казалось, уже бесспорно проигравшие претенденты на самостоятельную роль среди как пуштунов, так и особенно непуштунов, опираясь на "помощь с неба", пытаются взять исторический реванш. Формально присоединившись к Северному альянсу, они в случае успеха наверняка восстановят существовавшую прежде систему отдельных противостоящих друг другу центров власти.

Такая не располагающая к оптимизму перспектива делает чрезвычайно важным согласование позиций России и Соединенных Штатов. На высшем, президентском, уровне они практически неразличимы. Вашингтон, утверждает Джордж Буш-младший, не делает различий между террористами и теми, кто их укрывает. Уже сама постановка вопроса говорит о том, что в глазах США террористы и талибы - разные силы. Владимир Путин заявляет примерно то же самое. Но на уровне министров обороны различия уже ощутимы. Среди сил, поддерживаемых Вашингтоном наряду с Северным альянсом, глава Пентагона называет и тех талибов, которые выступают против терроризма. Руководитель же нашего оборонного ведомства называет талибов и террористов "двумя сторонами одной медали". Заявления американской стороны весьма близки позиции Пакистана. Утверждения же российской контрастируют с согласием бывшего короля и Северного альянса на участие "умеренных" талибов в будущем правительстве. Такая позиция Москвы, возможно, способствует игре антиталибских сил на афганском поле, но отвечает ли она ее собственным интересам?