Сергей Лузянин В 1991 ГОДУ Россия "ушла" из Центральной Азии. Ушла в политическом, идеологическом и, отчасти, экономическом отношении. Возникшая "ниша" стала быстро заполняться амбициозными проектами новых независимых азиатских государств. Процесс новой регионализации был достаточно противоречив и развивался стихийно. С одной стороны, Москва пыталась сохранить (восстановить) контроль в рамках созданного Договора о коллективной безопасности стран СНГ (ДКБ), а затем и в рамках Евразийского экономического союза (ЕврАзЭС). С другой - в регионе возникали альтернативные российским интересам проекты, типа организации ГУУАМ (Грузия-Украина-Узбекистан-Азербайджан-Молдавия), "Шелковый путь" и другие. Налицо была и особая позиция Ташкента, бойкотировавшего поначалу все инициативы России по укреплению ДКБ и всячески дистанцировавшегося от Москвы.
В 1996 г. возникла организация "Шанхайская пятерка", созданная в режиме приграничного сотрудничества и безопасности в стокилометровой зоне пяти соседних государств: России, Киргизии, Казахстана, Таджикистана, Китая. Возможно, что организаторы "пятерки" поначалу не вкладывали в ее деятельность долговременной концепции полномасштабной стратегической безопасности, ограничиваясь решением локальных задач - демилитаризацией в приграничных районах, поимкой контрабандистов и пр. Однако растущие исламские вызовы в России - на Северном Кавказе, в Центральной Азии и Китае (Синьцзян-Уйгурский район) - подталкивали их к сближению в рамках "пятерки" и формированию новой региональной системы безопасности, блока государств, объединенных задачей борьбы против терроризма и национального сепаратизма.
14 июня 2001 г. на встрече руководителей шести государств - Китая, России, Узбекистана, Казахстана, Киргизии, Таджикистана в Шанхае такая система была создана под новым названием Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). После подписания документов о подготовке создания в Бишкеке (Киргизия) единого антитеррористического центра (ЕАЦ ШОС), о безъядерной зоне в Центральной Евразии и включении Узбекистана в организацию в качестве ее полноправного участника можно уже говорить о том, что в регионе появилась новая межгосударственная структура безопасности, претендующая на геополитическое влияние.
Вместе с тем существуют вопросы, связанные с дальнейшим развитием ШОС. Во-первых, в каком направлении пойдет ее развитие - по пути географического расширения рамок и участников (а интерес к ней сегодня проявляют Иран, Индия, Пакистан, Монголия и даже США), претендуя в перспективе на роль некого азиатского НАТО в борьбе против мирового исламского терроризма, либо она будет развиваться исключительно в рамках уже созданной системы, с акцентом на развитие программ экономической и гуманитарной направленности?
Во-вторых, как далеко пойдут участники ШОС в определении функций и задач силовых институтов (будущего ЕАЦ и других)? Не возникнет ли со временем идея применения российско-китайского спецназа в Чечне, Таджикистане, Узбекистане, Синьцзяне и других горячих точках стран ШОС и региона Центральной Азии?
В-третьих, какую тактику и стратегию будет проводить ШОС в отношении режима талибов, Пакистана и других исламских стран в случае реализации американской акции возмездия в Афганистане или иной исламской стране? Ведь не секрет, что если такой удар состоится, в регионе со временем может сложиться качественно новая структура отношений в системе Индия - Пакистан - Афганистан - Иран - страны СНГ (Таджикистан, Узбекистан и др.) - Россия. Причем полностью просчитать все новые риски и угрозы, которые неизбежно породит эта "обновленная" система для стран ШОС, заранее невозможно.
Ответы на поставленные вопросы должна подсказать сама жизнь, которая и определит внутренние и внешние приоритеты в развитии ШОС. Но и сегодня в деятельности ШОС проглядывают заметные трудности.
Это, в частности, проблема реализации долговременных экономических программ и придания ШОС, кроме политической, еще и экономической направленности. Именно эта проблема стояла в центре внимания 14-15 сентября 2001 г. в Алма-Ате на встрече премьеров России и Китая Михаила Касьянова и Чжу Жунцзи с руководителями Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, входящими в ШОС. Итогом казахского саммита стало подписание совместного меморандума "О региональном экономическом сотрудничестве". Стороны подчеркнули необходимость создания условий для сближения (взаимодополняемости) экономик шести государств, развития транспортных коридоров, снижения таможенных барьеров и пр.
В настоящее время Китай более серьезно, чем Россия и другие страны ШОС, влияет на экономическую ситуацию в регионе, активно реализуя нефтяные и газовые и транспортные проекты в Казахстане, Туркмении и других странах. Что касается экономической политики России в регионе, она пока в начальной фазе развития. Необходимо сбалансированное экономическое взаимодействие в регионе, координация планов экономической стратегии, создание базы для развития общих экономических структур (промышленности, коммуникаций, свободных экономических зон, совместных инвестиций и технологий).
В регионе уже существует ЕврАзЭС, который должен осуществлять цели и задачи, провозглашенные ШОС в экономическом блоке. Налицо некоторое дублирование друг друга. Различие между ЕврАзЭС и ШОС в том, что в первом место Китая занимает Белоруссия, а во второй - наоборот. Однако в плане экономического взаимодействия между ШОС и ЕврАзЭС принципиальных препятствий нет.
Говоря о долговременных целях Китая и России, как ключевых игроков в "шестерке", многие эксперты отмечают, что Китай способен самостоятельно справиться с проблемой исламского экстремизма у себя в Синьцзяне. Суть стратегии Пекина в ином - в создании на северо-западных границах "пояса" лояльных и дружественно настроенных к нему стран на длительную перспективу. Китай уже связан прочными экономическими и политическими отношениями с соседними странами. Налажена взаимовыгодная торговля, развиваются инвестиции, общие энергопроекты. Несомненно, что тенденция дальнейшего сближения этих стран с КНР будет возрастать. Другие страны, такие, как Россия, успешно развивают отношения с Китаем в условиях долговременного стратегического партнерства, подкрепленного серией недавно подписанных российско-китайских торгово-экономических соглашений между Михаилом Касьяновым и Чжу Жунцзи в Петербурге и Москве 8-10 сентября 2001 г.
В контексте последних терактов в США в новом свете предстает история пакистанской заявки в "Шанхайскую пятерку", которая относится к концу ноября 2000 г. Тогда Пакистан обратился с официальной просьбой о вступлении в организацию. Накануне, 13-20 ноября 2000 г. руководитель пакистанской разведки генерал-лейтенант Махмуд Ахмед в ходе визита в Китай пытался заручиться поддержкой Пекина, однако официального ответа он так и не получил. Некоторые западные аналитики считали, что Китай мог бы поддержать просьбу своего традиционного союзника. Однако реакция Пекина сводилась к недвусмысленному тезису о несвоевременности обращения Пакистана.
Сегодня можно поставить вопрос о том, что же реально стояло за просьбой Пакистана - попытка как бы дополнительно легализовать себя, а попутно и режим талибов и нанести вред ШОС? Или искреннее желание Исламабада принести пользу в борьбе с терроризмом в рамках создания режима безопасности? Пока представляется, что принятие Пакистана означало бы конец ШОС как единой антитеррористической организации.
На наш взгляд, образование ШОС представляет интерес для иных азиатских регионов как опыт плавного перевода отношений из одного качественного уровня (двусторонних отношений) на более высокий уровень (многостороннего сотрудничества). Фактически за 10 лет из двустороннего формата российско-китайских, российско-казахских, китайско-киргизских и других отношений родилась "пятерка", которая в 2001 г. превратилась в полноценную региональную систему безопасности в Центральной Азии из шести государств. Свойственные менталитету жителей этого региона постепенность, плавность и конструктивность - главные элементы позитивного опыта для других стран.
Опыт ШОС имеет большое значение для Индии, Пакистана, Афганистана как опыт межгосударственного, конструктивного сотрудничества в регионе по общим проблемам безопасности, разрешение которых имеет больше объединяющее, чем разъединяющее значение. Опыт ШОС полезен в поиске и создании восточно-азиатской региональной системы безопасности в АТР. Деятельность "шестерки" могла бы стать полезной и для стран АТР, и для стран Среднего Востока (Турция, Иран, Афганистан, Пакистан) и Южной Азии (Индия, страны индийского ареала) как опыт создания реальных механизмов региональной безопасности и урегулирования спорных пограничных вопросов.
Одновременно ШОС - это опыт отношений между большими (Россия, Китай) и малыми странами (страны Центральной Азии) без ущемления интересов последних. Что также актуально для стран Востока, где соседствуют большие, средние и малые государства.
