НПРО для США не панацея

- Я думаю, что американо-российские отношения осложнили несколько обстоятельств. Одним из них стала первая война в Чечне. То, как она велась российскими властями, вызвало в США реакцию отторжения. И теперь снова идет война. Кроме того, Россия после распада СССР неоднократно демонстрировала ностальгию по старым имперским временам в отношениях с бывшими советскими республиками. Это вызывало и вызывает беспокойство на Западе, хотя, разумеется, никто не отрицает того факта, что у России есть свои национальные интересы. Другой источник беспокойства и напряжения в наших отношениях - то, что в России складывается капитализм в стиле Дикого Запада, мафиозного, грабительского характера. Еще одно тревожное явление - сохранение таких структур, как КГБ (хотя и под другим названием), ФАПСИ, МВД и так далее.

- Я понимаю это. Но вопрос в том, какова культура той или иной организации. Если это демократическая страна, должна быть система парламентского контроля за деятельностью таких организаций, а в России этого нет. И беспокоит, когда один из бывших сотрудников такой организации приходит к руководству страной и приводит с собой во власть целую плеяду своих бывших коллег. Хотя это не значит, что мы не способны оценить позитивные шаги, которые предпринимает президент Путин. Такие, например, как недавнее снижение налогов.

- Например, я верю, что США и Россия могли бы сотрудничать в области противоракетной обороны. У Соединенных Штатов нет противоракетной защиты. И мы обеспокоены существованием на международной арене государств с непредсказуемой внешней политикой, которые теперь имеют возможность наращивать запасы оружия массового уничтожения, ракеты дальнего радиуса действия. Технологии их изготовления получили распространение за последнее десятилетие. Для России такие страны тоже могут стать серьезной проблемой, так что здесь есть поле для сотрудничества.

- Я бы сказал да, она может быть эффективна, но нужно понимать, что здесь есть определенные оговорки. Общая идея противоракетной обороны состоит не в том, чтобы создать полностью непроницаемый щит, поскольку это нереально. Щит может быть создан только против очень небольшого числа ракет, какого-нибудь одиночного случайного запуска. Невозможно создать систему, прикрывающую все, но можно увеличить силу сдерживания, чтобы потенциальный агрессор в случае нападения не мог быть уверен, что он в состоянии уничтожить весь ракетный арсенал США, который, как мы знаем, будет сокращен.

- Было время, в конце 1940-х годов, когда Соединенные Штаты имели монополию на ядерное оружие. И в то же время мы были в высшей степени антикоммунистической страной. Но мы не использовали эту монополию для того, чтобы диктовать Москве наши политические условия. Вплоть до 1960-х годов у нас было значительное преимущество в области ядерного оружия, но и тогда мы не использовали его в политических целях. Соединенные Штаты - это единственная в мировой истории крупнейшая держава, которая крайне неохотно идет на использование своей силы в максимальной степени, хотя и могла бы. В нашей внешней политике традиционно очень сильно влияние изоляционализма. Соединенные Штаты не претендуют ни на чью территорию. Страх перед американской гегемонией не имеет под собой почвы. США пытались помочь защитить другие страны во время холодной войны, помогли своим бывшим военным противникам - Германии и Японии - войти в число наиболее экономически развитых стран мира. Да, верно, что Соединенные Штаты имеют свои интересы в мире. Например, мы только наполовину обеспечиваем себя нефтью, остальное ввозится из-за границы. И мы должны быть уверены, что эта нефть поступит в нашу страну по безопасным морским путям. Мы должны иметь доступ к этим источникам нефти. Мы ведем взаимовыгодную торговлю со многими странами, в том числе с такими, как Россия и Китай.

- Это абсолютно верно в отношении Китая. Китайцы достигли значительных экономических успехов и используют это для неслыханного наращивания вооружений. Но я не считаю, что Россия сейчас более агрессивна, чем был Советский Союз. У нее есть все основания гордиться своим национальным историческим и культурным наследием. И, как я уже упомянул раньше, Россия имеет законные национальные интересы. Но я думаю, что ностальгия по империи жива и подогревается разочарованием из-за того, что успехи во внутриполитическом и экономическом развитии страны не так скоры, как хотелось бы. И серьезная проблема России в том, что холодная война ныне идет внутри страны.

- Тон во время избирательной кампании - тот, который может понравиться избирателям внутри страны. Основной аргумент состоял в том, что США объективно нуждаются в противоракетной защите и никто в мире не может наложить вето на этот объективный факт. Теперь, когда они у власти, они понимают, что наиболее эффективный путь достижения целей - это добиваться их, не вызывая международной напряженности. Так что нужен дипломатический диалог со всеми обеспокоенными сторонами. То, что собираются сделать США, можно сравнить с современным способом возведения стены вокруг своего города, чтобы обезопасить себя от набегов врага. Разве это агрессия? Нет, это активная защита.

- С моей точки зрения, использование НАТО как инструмента силы в Югославии было ужасной стратегической ошибкой. Я не сторонник господина Милошевича, но признаю, что сербский народ имеет свои национальные интересы, хотя и не думаю, что Милошевич был их защитником. А расширение НАТО путем принятия стран Восточной Европы я лично поддержал, потому что это нарушило геополитическую логику российско-германского соперничества в этом регионе, которое исторически было причиной слишком многих международных конфликтов. Кроме того, это помогло становлению демократии в странах Восточной Европы, потому что НАТО - не только военный союз, но и политическое объединение, которое не принимает новых членов, пока те не становятся демократическими государствами. Я считаю, что в качестве объединения демократических государств НАТО должна быть открыта для новых членов. Означает ли это в потенциале и Россию? Возможно, в один прекрасный день. Решение за ней. Если Россия действительно хочет присоединиться к нам, дверь открыта. Но здесь не должно быть иллюзий: это означает трансформацию определенных ведомств и организаций, о которых я уже упоминал, в соответствии с демократическими представлениями. Я думаю, что НАТО и Россия могут и должны найти приемлемые формы сотрудничества, которые будут эффективны и повысят уровень взаимного доверия.

***

ЗАСЛУГА применения "теории игр" в сфере международных отношений принадлежит американскому экономисту Томасу Шеллингу, разработавшему концептуальную основу теории сдерживания. Идея Шеллинга, базирующаяся на логике "взаимоуничтожения", в течение четырех десятилетий лежала в основе ядерной стратегии США, а также политики контроля над вооружениями. В связи с развернувшимися в мире дебатами вокруг проблемы ПРО журнал "Ньюсуик" опубликовал высказывания 80-летнего ученого относительно реальной перспективы создания подобной системы, а также возможного ее влияния на стабильность международных отношений.

Шеллинг не разделяет опасений в отношении способности НПРО подорвать стратегическую стабильность в мире, обосновывая свою точку зрения свойственным ученому парадоксальным умозаключением: "НПРО далеко не столь кардинальна, как это представляется и апологетам, и оппонентам, чрезмерно преувеличивающим возможности предложенной программы. Оборонительные системы, которые США и СССР пытались развернуть в 60-х и начале 70-х, по сути, не были оборонительными, являясь своего рода дополнением к наступательным вооружениям". Эти "дополнения", по мысли Шеллинга, позволяли обеим сторонам верить в то, что их вооруженные силы достаточно защищены, что подталкивало к нажатию ядерной кнопки. Этим и объяснялась необходимость Договора 1972 года - он перекрывал обеим сторонам такую возможность.

Предложения, содержащиеся в программе НПРО, выдвинутой администрацией Буша (если верить тому, что на сегодня обнародовано), действительно ориентированы на защиту США от мало масштабных ударов со стороны нестабильных режимов. Шеллинг считает, что администрация Буша допустила "риторическую неточность", представив программу международному сообществу как некий щит, который призван служить защитой всей страны. НПРО не является таким щитом.

Не содержит НПРО и угрозы новой гонки вооружений: "Стабильность отношений между США и Россией зиждется на том, что обе стороны обладают возможностью нанести друг другу ответный сокрушительный удар, так что даже жертва первого ядерного удара не лишается способности нанесения ответного удара такой силы, что никакая система защиты не обеспечит его отражения".

Что касается Договора 1972 года, то, считает Шеллинг, с учетом изменения ситуации в мире его стоит модифицировать. Политика в сфере контроля над вооружениями, в свою очередь, зависит лишь от стремления обеих сторон к сдерживанию, то есть определяется учетом собственных интересов. Контроль над вооружениями не зависит от договоров, подписываемых в результате переговоров: в случае достижения взаимопонимания стороны способны двигаться в этом направлении без всяких договоров. Примером служат американо-российские отношения: "Сегодня между американцами и русскими существует великолепное взаимопонимание в отношении сокращения вооружений, и если обе стороны будут продолжать сокращать количество ядерного вооружения в одностороннем порядке (а мы должны это делать), то о какой новой гонке вооружений тут можно говорить?!"

Наиболее остро на идею создания НПРО отреагировала КНР. По мнению Шеллинга, на сегодня КНР не обладает способностью выстоять после нанесения ей ядерного удара, поэтому "реши Китай в стремлении ликвидировать собственную уязвимость создать систему нападения, он создаст ее независимо от НПРО". По мнению Шеллинга, уже через несколько лет Китай будет обладать способностью нанесения ответного ядерного удара сокрушительной силы, и это послужит укреплению стабильности в мире, как некогда, в 60-е и начале 70-х, этому послужила аналогичная способность США и СССР.

К какому же окончательному выводу в отношении НПРО приходит Шеллинг?

По мнению ученого, реальность состоит в том, что концепцию сдерживания с каждым годом будет брать на вооружение все большее число государств. Для КНДР, например, собственное ракетно-ядерное оружие станет фактором сдерживания США в кризисной ситуации на Корейском полуострове. В свою очередь, наличие подобного оружия у КНДР в сочетании с системой доставки на дальнее расстояние значительно осложнит Соединенным Штатам реализацию стратегии в ситуации кризиса в этом регионе. Исходя из такого рода соображений, НПРО якобы имеет право на существование, если подобную систему действительно можно создать уже в ближайшие годы и "недорого". "Думаю, однако, замечает Шеллинг, для разработки такой экономичной и эффективной системы потребуются годы и годы. При этом существует масса иных путей доставки ядерного и других видов оружия в США. Ракеты - лишь один из них. И разработай мы систему противоракетной защиты, против нас будут стараться использовать все новые средства нападения, так что НПРО - не панацея, работать следует по многим направлениям".

Каков же итог на сегодня?

В ответе Шеллинга новый парадокс: "Противники НПРО, по сути, правы, говоря, что исследования и испытания пока немногого стоят. Но если система "не работает", то о каком дестабилизирующем действии этой системы может идти речь?! Так что оппонентам придется выбирать уж что-нибудь одно".