Андрис Берзиньш: Мы - народ маленький и должны оберегать свой язык

- Я должен сказать, если мы говорим о языке, то тут дискриминации вообще-то нет. Есть требования знания государственного языка, и они достаточно высоки только лишь для тех людей, которые хотят быть государственными служащими или которые должны повседневно общаться с населением. В принципе, человек, которому нужна какая-нибудь услуга или он хочет что-нибудь купить, имеет здесь, в Латвии, право обращаться на латышском языке и его должны понимать. Это общий принцип. А для того чтобы изъясняться на бытовом уровне, каждый человек должен выучить примерно от 350 до 500 слов. Этого достаточно, чтобы общаться на элементарном уровне, понять человека, который говорит - дайте мне пачку масла, и ответить ему.

Надо сказать, у нас сегодня существует закон о правах национальных групп на развитие культурной автономии, и в соответствии с этим законом, скажем, в Риге русских школ сегодня больше, чем латышских школ, и никакой дискриминации в этом плане нет. Существует белорусская школа, существует украинская, польская, еврейская, литовская, эстонская. Но то что в Латвии один государственный язык, это действительно так. Наверное, в этом есть своя логика, потому что мы народ маленький, если мы не будем оберегать свой язык, то он просто-напросто растает в очень большой языковой среде. Уже сегодня мы имеем такую тенденцию, что некоторым гражданам становится легче изъясняться даже не на латышском, а на английском или на немецком языках. Мы должны прикладывать все усилия к тому, чтобы именно латышский язык как язык сохранялся и развивался, чтобы развивалась в нем терминология техническая, научная, административная, потому что все это было фактически забыто в советское время - делопроизводство было на русском языке, и потому более 50 лет язык развивался неполноценно. Это ни в коей мере не касается только русского, это касается в одинаковой степени и всех остальных языков, которые сегодня сюда заходят. С другой стороны, я должен сказать, во всех латышских школах, например, изучается русский язык. Но мы отчетливо понимаем, что для такой маленькой страны, как Латвия, знание родного языка абсолютно необходимо. Я всегда говорил и говорю, что это привилегия больших наций не заставлять учить языки, а мы - маленькая, мы должны это делать и делать серьезно, потому что это единственная возможность выжить под давлением всех больших языков, которые со всех сторон так или иначе на нас давят.

- Я должен категорически не согласиться с вами, хотя у нас по отношению к закону о языке, еще до меня, действительно были проблемы. Но наш президент направил этот закон назад в парламент. Парламент в нем сделал поправки. А мы, в свою очередь, в конце прошлого года приняли 11 постановлений правительства, которые разъясняют закон, и они приняты в строгом соответствии с рекомендациями ОБСЕ, Верховного комиссара Макса ван дер Стула. Конечно, эти решения - в какой-то степени компромисс между тем, что желаемо и что возможно, но я думаю, это действительно настолько разумный компромисс, что в них реализованы практически все требования ОБСЕ.

- Нет. В новом законе и в тех подзаконных актах, которые в мою бытность были приняты. И хотя есть люди, которые говорят, что что-то еще надо сделать, но на сегодняшний день мы не имеем ни одного нарекания со стороны ОБСЕ и Европейского Союза.

- Должен сказать, что не только Латвия. Франция, например, тоже эту конвенцию не ратифицировала, Бельгия не ратифицировала - достаточно много европейских стран, которые это еще не сделали. Главное, что мы фактически ее подписали, присоединившись к нормам конвенции. Мы будем следовать международным стандартам.

- Там есть одна проблема. Это дефиниция менталитета. Пока еще не выработана четкая дефиниция, полная ратификация может создать излишние проблемы. Мы с достаточно большой надеждой смотрим на страны Европейского Союза, такие, как Франция, как они разберутся с этой темой. Посмотрим, какой воспользуются юридической терминологией. Просто же ратифицировать, сделав какие-то исключения для каких-то статей, было бы неправильно - неправильно что-то как бы формально сделать, тогда оно реально не будет работать.

- Это если учесть и транзит. Если мы говорим действительно о торговом балансе, торговом обороте, то экспорт Латвии в Россию сегодня составляет всего лишь 5% товарооборота страны, в то время как в страны ЕС - 66%. 5% - очень незначительная цифра, и она, конечно, должна расти. Если взять импорт из России, то он где-то около 10-11% нашего импорта - это мизерно, если учесть продолжительность нашей общей границы, а также то, какие были и могут быть всевозможные формы сотрудничества. В этих всех вопросах, на мой взгляд, присутствует чересчур много политики. Для того чтобы продвигаться вперед, нужно сотрудничать, нужно разговаривать.

Думаю, что визит нашего министра иностранных дел, предшествующий встрече наших президентов, сама встреча, переговоры г-на Блохина с нашим г-ном Горбуновым, действительно послужили как бы толчком вперед, и мы в реалиях ощущаем, что это продвижение идет. Мы хотя бы определили приоритеты для наших стран, наконец-то определили и назначили людей, ответственных за продвижение вперед по тем двухсторонним договорам, которые нам необходимо подписать для того чтобы бизнес шел вперед, и прежде всего разработать такие стандартные вещи, как договоры об избежании двойного налогообложения, о защите инвестиций. По-моему, восемь договоров уже сегодня готовы и даже парафированы, они просто-напросто ждут политической воли для того, чтобы их подписать. Мы со своей стороны готовы. Мы приняли позицию российской стороны, которая сказала - давайте будем делать один экономический, другой - так называемый гуманитарный договор. Россия предложила, чтобы был принят договор о социальной защите. Мы в свою очередь сказали, что для нас приоритетным может быть договор о формальностях при пересечении границ обеих стран, что облегчит бизнес. Мы в этом плане можем работать, сегодня возможности сотрудничества большие, как никогда.

- Конечно, это очень серьезная тематика. Я должен согласиться с вами, что, скажем, немногие латышские предприятия были как бы созданы для латвийского внутреннего рынка, как правило, все они были ориентированы на большие рыночные пространства. Конечно, мы уже пережили значительный спад, многие из тех промышленных гигантов советского времени не работают. С какой-то стороны это даже хорошо, потому что навряд ли ли в центре Риги должно работать литейное производство. С другой стороны, то, что промышленных изделий должно быть больше в совокупном национальной доходе, - это правда. Однако в последние годы развитие идет вперед и доля промышленности в национальной доходе растет. Вы правильно подметили, что достаточно много товаров уходит на западные рынки, относительно мало - на российские. Мне кажется, здесь самое главное - снять те барьеры, которые этому мешают. Я полностью с этим согласен, сегодня встречался с нашими членами Торгово-промышленной палаты, мы два часа на эту тему беседовали, в том числе и о том, что правительство должно найти общие подходы с правительством России для того, чтобы это сотрудничество было более тесным. Наши намерения именно на это направлены.

- Это было временное явление, уже сейчас это не так. Конкуренция идет достаточно жесткая. Я давно говорю, что гораздо легче создать товар, нежели его продать. Сегодня, если кто-то имеет деньги, если кто-то, но не любой, берет кредиты, то он может что-то создать. Однако таких людей значительно больше, чем тех, кто может реализовать то, что создано. С такой точки зрения должна развиваться вся экономическая стратегия, и мы, безусловно, должны в этом плане больше сотрудничать.

- Я не слышал, чтобы кто-то так относился к российскому оборудованию, нефти или газу. Что касается газа, я думаю, один из очень хороших примеров - это как сотрудничает Россия с латвийским "Рудгазпресенэлектро". Латвийские предприятия приватизированы, мы исправно платим за газ. Наши предприятия в подземных хранилищах держат значительное количество газа, который в зимнее время оттуда транспортируется назад в Россию. Это очень интересная сфера, где сотрудничество происходит абсолютно логично.

Предприятие "ЛУКОЙЛ" очень серьезно заняло свою нишу в поставках горючего, всякого рода смазочных материалов и т.д., и мы никаких проблем не имеем. Все прекрасно, нормально. Кстати, предприятие "ЛУКОЙЛ" - одно из самых больших наших налогоплательщиков в своем разделе.

Должен сказать, никогда не было никаких ограничений на какую-нибудь русскую технологию. Правительство эти вещи не регулирует, это вопросы самого бизнеса - что он хочет, то он и покупает. Если хочет российское оборудование, он его привозит, если хочет другое оборудование - его дело. Что касается сельского хозяйства, то есть такая программа - "Сапард", программа, по которой мы получаем часть средств на перевооружение сельского хозяйства из фондов Европейского Союза. Там, насколько мне известно, заложена норма, что желательно приобретать технику и технологию, изготовленную в странах ЕС. Но это никак не связывает руки никому из предпринимателей, покупайте что хотите, торгуйте чем хотите, правительство в этом не участвует.

- На всем протяжении веков Латвия никогда никому не угрожала и никогда в наши планы не входило с кем-либо воевать, кого-то обижать. Мы, даже если захотим, этого сделать никак не сможем. Мы абсолютно отчетливо понимаем, что мы хотим жить в мире, дружбе, хороших, экономически взаимовыгодных отношениях со всеми граничащими с нами государствами. Однако наш исторический опыт показывает, что очень трудно маленькому народу одному выжить, что в мире достаточно много всяких соблазнов, среди которых и эта небольшая географическая территория на карте, которая называется Латвией. Мы внимательно прикинули, что фактически на протяжении последних 70 лет в Латвии ни одно поколение не имело реальных шансов что-нибудь накопить, что-нибудь произвести, что-нибудь построить - и без войн, без революций, без национализации, без денационализации, репрессий, ссылок передать накопленное следующему поколению, дабы оно что-нибудь добавляло, развивало, расширяло. Нам кажется, что наше участие в первую очередь в ЕС, а уже потом в трансатлантических структурах безопасности должно стать гарантией того, чтобы начиная с этого поколения мы могли бы спокойно и уверенно смотреть в будущее с точки зрения развития страны в целом, именно в этом ключе.

- Я думаю, что сегодня поменялась идеология во взаимоотношениях между НАТО и Россией, которая тоже имеет договор с НАТО. Сейчас нет такого противостояния, которое было в годы холодной войны, и НАТО стал другим, и Россия стала другой, все это экономическое и политическое пространство стало другим. Самая главная задача - это сохранение и обеспечение мира, стабильности, и говорить о том, что есть какой-то форпост или что-то в этом роде, на наш взгляд, это неправильно. Нам кажется, что участие в трансатлантической структуре безопасности дает больше гарантий, нежели какие-то иные формы безопасности. Мы не собираемся обзаводиться ядерным оружием, никакими другими, у нас просто экономических возможностей нет и, вероятно, не будет.

- Я думаю, если мы говорим о размещении где-то оружия, то такие вещи в рамках НАТО происходят лишь при условии координации всех этих действий между правительствами, в том числе между НАТО и Россией. Существует же столько договоров о разоружении, столько всякого рода обязательств, что, насколько мне известно, нет никаких планов о том, чтобы что-то разместить здесь, если даже и допускать возможность размещения чего-то┘

- Конечно, конечно. Мы хотим, чтобы эта территория была, скажем, экономически привлекательной и чтобы она действительно служила на благо всех и в первую очередь на благо бизнеса.

- Наверное, действительно Швеция может говорить, что у нее была на протяжении двухсот лет возможность отстраивать свою страну, передавать накопленное одним поколением другому, и именно поэтому мы можем говорить о результатах. Географическое положение Швеции немножко иное, она находится через Балтийское море, это ее политический выбор - традиционный нейтралитет. Мы, как я говорил, с точки зрения политической, с точки зрения всякого рода военных доктрин не представляем угрозы ни для кого и, наверное, не будем никогда представлять. Но мы хотим стабильности и долгосрочного мира. В этом наша позиция.

- Оборонительный┘

- Теоретически мы можем допускать все. Но что сегодня в Латвии особенно разведывать, я не знаю. Мы живем в демократическом обществе, где все известно.

- Что касается технических средств, то я, конечно, не специалист, но, по-моему, со спутников и с разного рода других средств это можно делать гораздо лучше, абсолютно не затрагивая и не замешивая в этом территорию Латвии. Я думаю, такого рода довод несостоятелен, потому что те, которые хотели что-то разведать, они давно это сделали как со стороны России, так и Америки, с так называемых сателлитов┘ По крайней мере мы не видим себя в такой роли.

- Мы приняли решение о денонсировании, но нельзя сказать, что это только лишь связано с вылазкой этих четырех людей, которые спрыгивали с поезда. По отношению к ЕС мы обязаны придерживаться условий Шенгенского договора, а они говорят, что должен существовать визовый режим. Ни в коей мере мы не хотим нанести вреда тем людям, которые хотят добраться до Калининграда именно этим поездом, поэтому мы направили ноту в МИД России о том, чтобы открыть консульство в Калининграде с тем, чтобы у каждого человека была реальная возможность получить эту визу, возможно, даже бесплатную для тех, кто будет постоянно перемещаться. Но, со своей стороны, мы обязаны четко придерживаться Шенгенского договора, потому что все страны - участницы договора подписали с Латвией соглашение о безвизовом режиме внутри его. Это свобода, мы должны оберегать ее, что очень важно для нас, для бизнеса. Но, как я сказал, реализация проекта есть вопрос для дискуссий между нашими странами именно для того, чтобы реально люди не страдали, но с точки зрения юридических и международных правовых отношений все встало на свои места.

- Я не знаю почему, но в отношение ко многим действиям, которые принимает наше правительство, привносится чересчур много политики. Может быть, мы сами виноваты, не объясняем достаточно хорошо и широко, редко встречаемся с представителями информационных служб, массмедиа, не рассказываем, не говорим. Наоборот, мы заинтересованы, чтобы этот поезд курсировал. Это железная дорога, это тоже своего рода бизнес. Мы заинтересованы, чтобы поезд ездил, работала инфраструктура, но опять же этот Шенгенский договор...

- Говорим ли мы о Риге или в совокупности о Латвии? Или, если мы говорим о блоке центристских, консервативно-ориентированных партий, которые сегодня составляют правительство, то тут как считать. Моя партия по количеству депутатских мест, которые она в целом заняла по Латвии, на втором месте. На первом месте, действительно, социал-демократы. Если мы смотрим по совокупности, сколько голосов взял центристский блок в целом по Латвии, то он взял гораздо больше, чем получили социал-демократы. Что касается Риги, то в Риге есть некоторый перевес социал-демократов и движения "За права человека", в котором четыре партии.

- По крайней мере, социал-демократов связывать с русскоязычным населением ну никак нельзя. У них достаточно четкая идеология, скажем так, правильная, абсолютно понятная: все должны быть равны и счастливы, все должны жить в достатке. Только у них нет того золотого ключика, той волшебной палочки, при помощи которой можно сделать мгновенно всех счастливыми и богатыми, радостными и т.д. Я думаю, вот сейчас у них будет возможность показать, как они могут это сделать или придумать. На результатах, конечно, сказался какой-то элемент усталости или протеста избирателя - ведь мы десять лет у власти. Но он скорее всего был направлен против того, что, скажем, период реформ немножко затянулся и что темпы роста благосостояния, может быть, не такие большие, не такие быстрые, как это люди ожидали. Помимо всего были разные кризисы, разные колебания в экономике, другие, от нас не зависящие факторы. Избиратель традиционно время от времени хочет что-то поменять. Что касается русскоязычного населения, то моя партия никогда не была националистской.

- Мы всегда и всюду поддерживали сбалансированный, разумный и здравомыслящий подход к решениям всех проблем. Нас очень много критиковали по всякого рода проблемам, скажем, по проблеме вывода российских войск, предъявляли претензии, почему вы подписали договоры о том, что советские военные пенсионеры остаются в Латвии, и прочее. Набрасывались всякие радикалы - и справа, и слева, но сегодня говорят: да, это было абсолютно правильное решение, и, наверное, никто из военных пенсионеров, которые здесь живут, не могут сказать, что они как-то угнетены или к ним другое отношение, что они не могут идти в те места, куда ходят все остальные, и что кто-то им запрещает говорить на русском языке. Нет, они нормально живут, и никто не собирается отсюда уезжать. Нет такого рода противоречий.

Что касается в целом русскоязычного населения, то мы предпринимаем очень многие шаги. Во-первых, значительно либерализирован закон о гражданстве, натурализации. Позиция нашей партии - нужно снять так называемые окна натурализации, дабы люди, которые хотят стать гражданами Латвии, получили эту возможность. А это уж их дело решать - хотят они быть гражданами Латвии или не хотят. Хотят гражданами России в Латвии, ради бога. Хотят не быть ни при Латвии, ни при России, ради бога, это решение каждого конкретного человека. Мы не разделяем такие подходы, когда кто-то говорит, что вот правительство или парламент должны принять решение - и в результате завтра все здесь просыпаются латышами или латвийскими поданными. Мы считаем этот подход неправильным, нельзя в этом вопросе оказывать давление или принимать какие-то административные решения. Каждый человек для себя должен выбрать сам, чего он желает. А то, что все, кто здесь живет, имеют все права, что касаются работы, то это реально.

Конечно, если мы говорим отдельно о Риге, то выборы заставляют нас задуматься о том, каковы пропорции в экономической и социальной политике либерализма, консерватизма и социальной ответственности. О себе говорим - мы либералы, но социально ответственные либералы. Естественно, надо посмотреть, что сделать, чтобы завоевать больше доверия среди тех, кто идет голосовать. Но я категорически хочу сказать, что это нельзя расценивать как поражение.

- Меня все волнует в преддверии национальных выборов. Мы должны серьезно все проанализировать, взвесить, если мы говорим о национальных выборах. Конечно, центристски настроенные партии должны продумать свои позиции, потому что действительно, в противовес ожидаемому, результат не был таким, каким многими прогнозировался. На мой взгляд, нужно больше работать, нужно больше реальных дел и меньше болтать о том, что ты собираешься делать. И тогда, я думаю, что избиратель достаточно быстро и четко поймет, с кем имеет дело - с волшебником, который говорит - вот завтра все будет, или с реальными политиками.

- Должен сказать, я уже официально, через министра иностранных дел, послал приглашение господину Касьянову приехать с рабочим визитом в Латвию, но до настоящего времени не получил ответа. Я думаю, что по мере продвижения вперед переговоров наших межправительственных рабочих групп, которые работают над двухсторонними договорами, визит господина Касьянова может стать не формальным визитом, но визитом, где мы реально могли бы подписать конкретные двухсторонние договоры и обменяться какими-то мнениями. Мы были бы очень заинтересованы, ведь господин Касьянов еще не был в своем статусе в Риге, а у нас есть очень много вопросов, которые надо решить: прежде всего. Латвия, конечно, заинтересована использовать свои географические преимущества, свои порты, ту инфраструктуру, которая осталась нам с советских времен и которую мы в Латвии развили и усовершенствовали в соответствии с международными стандартами и требованиями, и мы дополнительно готовы еще более совершенствовать, что позволило бы российскому бизнесу, российскому предпринимателю выходить на Запад без всякого рода осложнений. Мы считаем, что у нас есть такие вещи, которые могли быть интересны для России.

Спасибо.