Клятва бен Ладена

СКОРО перевалы в горах Афганистана полностью освободятся из снежного плена и столкновения между исламским движением "Талибан" и его противниками неизбежно вспыхнут с новой силой. В поисках поддержки министр обороны правительства президента Бурхануддина Раббани Ахмад Шах Масуд посетил Западную Европу. Его афганские союзники - генерал Дустум и Исмаил-хан, стремясь активнее участвовать в борьбе с талибами, вернулись из Ирана на родину. Консолидируется и противостоящая сторона. Смерть муллы Мухаммеда Раббани (не имеющего отношения к президенту), человека "номер два" в исламском движении, видимо, будет способствовать этому. В свое время он одобрил убийство Наджибуллы, последнего коммунистического лидера Афганистана, но в переговорах с нынешними противниками талибов проявлял склонность к компромиссам.

Другой важный фактор - сближение с бен Ладеном, который, выступая на митинге, организованном религиозными школами на севере Пакистана, поклялся в верности лидеру талибов - мулле Омару и призвал мусульман его поддержать. На первый взгляд здесь нет ничего необычного. Этот лишенный гражданства Саудовской Аравии покровитель международного терроризма укрывается в Афганистане, а сопредельные пакистанские районы (где живет немало афганских беженцев) слабо контролируются центральной властью. Но ситуация не столь проста. Еще недавно претензии "отца террора" на самостоятельную (причем глобальную) роль находились в явном противоречии и с проводимой талибами политикой жесткой централизации, и с надеждами на международное признание.

Немалое значение имели и религиозно-политические расхождения. И бен Ладен, и "Талибан" - сунниты, которые наряду с шиитами составляют два основных направления ислама. Тем не менее их трактовки этой религии различны. "Отец террора" представляет течение, появившееся в Аравии в XVIII веке и названное ваххабизмом, по имени его тогдашнего лидера аль Ваххаба. Талибы же придерживаются установок Деобандской школы, возникшей в Британской Индии в XIX веке. Ваххабизм изначально выступал за возвращение к раннему исламу и радикальное перераспределение власти и собственности, Деобандская школа - за сохранение того ислама и тех социальных отношений, которые складывались веками.

Взяв на себя роль официальной идеологии Саудовской Аравии и искоренив культ "святых", ваххабизм у себя на родине перестал быть знаменем политического радикализма. Многие местные ваххабиты посчитали это недопустимым отступлением от принципов. Пролившийся на страну "дождь нефтедолларов", лишив недовольных сколько-нибудь серьезной внутренней опоры, побудил их искать поддержку на стороне. Такую же потребность испытывали фанатичные приверженцы ваххабизма и в других арабских странах, где в отличие от Саудовской Аравии это религиозное направление охватывает меньшинство мусульман.

Война с мировым коммунизмом в Афганистане дала шанс и тем, и другим. Влившись в ряды местных защитников ислама от "неверных", ваххабиты начали борьбу и с культом "святых", который оказался гораздо более укорененным среди афганских, нежели аравийских мусульман. Попытки претендующих на особую политическую и религиозную роль "исламских интернационалистов" внедрить свои догмы не только убеждением, но через разрушение могил "святых", вызывали у афганцев непонимание.

После краха коммунистического режима, когда от восстановления традиционных отношений прямо зависело возрождение страны, такие действия (еще терпимые во времена "джихада") стали абсолютно неприемлемыми. Тогда наступил "звездный час" Деобандской школы, которая, утвердившись среди афганских беженцев в Пакистане, превратилась в знамя талибов, контролирующих почти весь Афганистан. Ваххабиты оказались перед выбором: либо, отказавшись от своих амбиций, полностью интегрироваться (по крайней мере сегодня) в движение "Талибан", либо вступить с ним в серьезный и, учитывая соотношение сил, безнадежный конфликт. "Отец террора" и его единомышленники выбрали первое. Тем более что нынешнее обострение отношений талибов практически со всем миром позволило сделать это не теряя лица.