Еще одни претенденты на реституцию

ДЕСЯТОГО февраля исполнилась очередная годовщина подписания в Париже Мирного договора с Венгрией, который в 1947 году подвел черту под историей ее соучастия в гитлеровской агрессии против СССР и войне против Объединенных Наций.

Есть ли смысл сейчас, когда так много и убедительно говорится о единой Большой Европе, напоминать историю полувековой давности и тем более строить на этой основе практические выводы для дня сегодняшнего? Уверены, что есть. И дело даже не в том, что, как писал Оруэлл, "только человеку, владеющему прошлым, принадлежит будущее". Наше настоящее есть результат определенного исторического процесса, в прошлом же можно найти ответы и на вопросы дня сегодняшнего.

Применительно к отношениям между Россией и Венгрией такой проблемой является судьба культурных ценностей, которые после Второй мировой войны оказались на территории нашей страны и которые в Будапеште безусловно считают своими. Без "пожеланий" с венгерской стороны об их скорейшем возвращении в последние годы не обходится ни одна встреча сколько-нибудь высокого уровня. При этом уместно напомнить, что один только список венгерских претензий содержит более 80 тысяч наименований.

При виде таких цифр может создаться впечатление, что Россия прямо-таки ограбила Венгрию, нанесла непоправимый ущерб ее культурному достоянию, а Будапешт сейчас лишь пытается восстановить историческую справедливость. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается из многочисленных публикаций венгерских СМИ на эту тему. Там есть и трофейные команды Красной Армии, методично взламывавшие замки сейфов в будапештских банках, и просто вандалы в ушанках, растаскивавшие все, что попадалось под руку.

Однако у правды двух версий не бывает. Для автора ответ на вопрос о том, обязана ли Россия возвращать что-либо Венгрии, очевиден. Москва ничего не обязана Будапешту, поскольку, во-первых, ничего из Венгрии не похитила и, во-вторых, сама Венгрия по Мирному договору не только отказалась от всех претензий к союзным державам, связанным с войной, но обязалась компенсировать ущерб, причиненный жертвам нацистских преследований.

Казалось бы, все просто - есть договор, исключающий саму постановку вопроса о "виновности" России в утрате Венгрией части своего культурного достояния, о чем еще можно говорить? В Венгрии, правда, с этим не согласны. Разумеется, никто не собирается отрицать факты изъятия советскими оккупационными властями собственности венгерских организаций и частных лиц. Однако не было бы агрессии против нашей страны, не было бы и этих конфискаций, а восполнение культурных потерь за счет государства-агрессора, или компенсаторную реституцию придумали не в России.

К такому выводу пришел российский Институт государства и права: "Все культурные ценности, вывезенные в СССР по распоряжению советской военной администрации, являются законно вывезенными". Поклонников англосаксонского, то есть прецедентного права, должен впечатлить пассаж из Версальского мирного договора 1919 года. Тогда германцев принудили в трехмесячный срок возместить своими все бельгийские ценности, которые немцы сожгли вместе со старинным университетом города Лувена.

Все это в полной мере применимо и к Венгрии, где, кстати, отрицают и то, что ее оккупационные войска занимались организованным сбором предметов искусства в России. Между тем в фондах Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений на оккупированной территории есть объемистое "венгерское досье". Другое дело, что по понятным причинам венгерских исследователей подобные материалы не интересуют.

Справедливости ради надо сказать, что Договор 1947 года допускает возможность возвращения "трофейных" коллекций в случае, если их собственниками были религиозные или благотворительные организации. Будапешт этим умело пользуется, добиваясь возвращения для начала так называемой Шарошпатакской церковной библиотеки, предлагая за книги, якобы являющиеся частью культурного наследия Венгрии и не представляющие для России особой ценности, некую сомнительную компенсацию. Вот только насчет символической ценности - это уже натяжка.

Наиболее значимую часть собрания составляют книги, напечатанные отнюдь не в Венгрии и не на "старовенгерском языке". Например, инкунабулы - печатные книги XV века, "Католикон", изданный в Германии, в Майнце, в 1460 году. Палеотипы - книги первой половины XVI века, среди которых можно упомянуть "Астрономический трактат" Гвиде Бонатти, иллюстрированный гравюрами на дереве. Отдельную группу представляют Эльзевиры - образцы печати прославленного голландского издательского дома XVII века. При чем тут, кстати, "венгерское культурное наследие"?

И, наконец, еще один вопрос, который нельзя обойти в связи с претензиями Будапешта. Почему именно в последние годы Венгрия сделала их фактически стержнем своих отношений с Россией, почему именно эта проблема выпячивается венгерскими представителями на всех переговорах?

И это не единственный случай, когда за рубежом пытаются воспользоваться российской ослабленностью. В центре Будапешта сохранился единственный памятник советским воинам, ценой тяжелейших потерь освободивших город в конце войны. Примечательно, что этот мемориал уже давно под всякими благовидными (и не очень) предлогами пытаются оттуда убрать. 22 сентября прошлого года одна из самых рейтинговых венгерских газет - "Непсабадшаг" - писала: "...абсурд, что в сердце Будапешта уцелел памятник советским воинам, напоминающий нам о лживом прошлом. В конце концов как бы дети не поверили, что дяди в ушанках были все-таки героями, достойными любви и уважения, да и молодежь запутается, даст сбой преподавание истории в духе нового". Комментарии, как говорится, излишни.

Многие сейчас как за границей, так и у нас в стране критикуют российский закон о перемещенных культурных ценностях, называя его чуть ли не экстремистским. Однако в правовом государстве закон следует выполнять. Это означает, что каждый случай выдвижения претензий к нашей стране на возврат музейных раритетов следует рассматривать отдельно, скрупулезно учитывая все грани той или иной конкретной проблемы.

Есть и поучительные прецеденты. Например, с архивами герцога Лихтенштейнского. Наследник герцога пошел более прямым путем, чем венгры. Он купил в Лондоне архив следователя Соколова, расследовавшего убийство царской семьи, и подарил его России. После этого профильный комитет Государственной Думы принял решение вернуть ему архив предка. Думается, что это - единственно возможный четкий и гласный путь к компромиссу, учету взаимных интересов.