Евгений Григорьев.
Новый год в международной сфере начался для Кремля весьма инициативно и удачно. Формально-неформальный визит германского канцлера Герхарда Шредера с супругой на празднование православного Рождества по приглашению российской президентской семьи Путиных стал как по форме, так и по содержанию заметным явлением в дипломатии и практике саммитов. Обращают на себя внимание публичность и телезрелищность события и вообще "раскованная" атмосфера московской встречи. Она состоялась на переломе исторических вех и времен, и в этом при желании можно поискать символику. Но существеннее, что она стала премьерой нового сезона в большой политике, прошедшей, что особенно важно, в позитивном ключе. Это доброе предзнаменование по меньшей мере для наших двух стран, а также и для всей Европы, поскольку российско-германские отношения немыслимы вне общеевропейского контекста.
Понятно, что празднично-туристическая программа визита оставляла мало времени для развернутых переговоров. Тем не менее без политического диалога не обошлось. Как вытекает из скупых высказываний обоих лидеров на короткой пресс-конференции, они обсудили ряд проблем Европы, связанных с необходимостью обеспечения ее мирного развития. Очевидно присутствовала и взволновавшая в последние дни европейскую общественность тема последствий применения Соединенными Штатами в Боснии и Косово снарядов с сердечниками из обедненного урана. Канцлер, как дают понять немецкие дипломаты, прокомментировал решения недавнего саммита Евросоюза в Ницце, предусматривающие его расширение.
Рождественский визит канцлера и состоявшиеся переговоры с российским президентом вновь свидетельствуют, что Германия выстраивает линию на дальнейшее углубление всестороннего сотрудничества с Россией. В Берлине усматривают для этого новые предпосылки. Например, столичная газета "Тагесшпигель" видит их в "новой прагматической линии Путина". "Борис Ельцин, - считает газета, - вызывал на Западе неуверенность своими импульсивными шараханиями между курсом ласковости и открытыми угрозами российским ядерным оружием. Путин кажется более предсказуемым. Он освободился от традиционной московской фиксации на США и усиливает акцент на стратегическом партнерстве с европейскими странами".
Немцы явно настроены на то, чтобы быть центральным звеном в будущих отношениях России с разрастающимся Евросоюзом. Конечно, есть программы сотрудничества. Но все-таки предстоящее расширение ЕС - серьезная операция. Она многое меняет на континенте и тем самым непосредственно затрагивает интересы России. Достаточно вспомнить о Калининградской области, которая окажется анклавом в пространстве ЕС. Или задаться вопросом: не явится ли расширение этого политико-экономического сообщества прелюдией к дальнейшему расширению военного блока НАТО?
Вопрос не лишний. Хотя бы уже в связи с тем, что накануне визита Шредера его специально поднял в немецкой прессе небезызвестный Збигнев Бжезинский, влиятельный американский политолог, в прошлом советник президента США по национальной безопасности. Источая небывалые комплименты канцлеру, он бесцеремонно рекомендовал ему целую программу того, что немецкому гостю следовало бы сказать Путину, перед которым якобы впервые открывался "серьезный шанс стратегически значимого диалога с весомым западным партнером". Суть пожеланий Бжезинского - чтобы Герхард Шредер сыграл в Москве роль не столько представителя Германии и Евросоюза, сколько адвоката США. "Шредер, - писал Бжезинский, - будет говорить и за Америку, если недвусмысленно объяснит: почему просто неизбежно приспособление к ряду европейских и глобальных тенденций и почему Россия должна их принять, если не хочет оказаться в опасной изоляции". А эти "тенденции" по-Бжезинскому таковы - "неизбежное расширение ЕС будет определять и повестку дня НАТО", ибо "расширение НАТО и ЕС являются двумя сторонами одной медали".
Здесь есть о чем задуматься, имея в виду будущее Европы вообще и отношения РФ-ЕС в частности. Кстати, проблематика "расширений" отнюдь не бесспорна и среди немцев. Например, экс-канцлер Гельмут Шмидт назвал на днях решение о расширении ЕС крупнейшей ошибкой. А один из аналитиков пишет на страницах еженедельника "Цайт": "Несомненно, что НАТО и впредь будет гарантировать безопасность Европы. Но финны и шведы спокойно почивают перед воротами альянса. Так является ли расширение НАТО в направлении Балтики действительно необходимым пограничным камнем Запада? Не будут ли прибалты жить безопаснее в согласии с русскими, чем как враждующие фронтовые государства?" Вопросы резонные, но пока на них нет ответа.
Еще неизвестно, обсуждались ли эти стороны европейского бытия. Но в принципе именно неформальный характер встречи Путина и Шредера давал возможность спокойно обсудить любые проблемы. И уж тут, разумеется, не обошлось без узловых вопросов двусторонних отношений.
К их числу относится трудная проблема российского долга, часть которого досталась РФ в наследство от советских времен. Известно, что больше всего наша страна должна именно Германии. Кремль во времена Горбачева, а затем Ельцина, пользуясь небескорыстным расположением Гельмута Коля, легко брал миллиарды из немецкого кармана, которые не принесли стране ни малейшей пользы. Кроме того, не ясна до конца судьба долга бывшего СССР бывшей ГДР, что побуждает вновь вспомнить, как бездумно отнеслись тогдашние верхи в Москве к этой проблеме, хотя ее можно было решить в процессе германского объединения. В итоге по разным подсчетам Россия должна Германии по межгосударственной линии 19-20 млрд. долларов. Накануне приезда Шредера появились сообщения, что Москва намерена отказаться от выполнения своих обязательств. Российский президент после переговоров с германским гостем пролил бальзам на души кредиторов, заявив, что это не так и выплаты по долгам заложены в бюджете. Шредер, со своей стороны, подчеркнул, что "подарков не будет". Немецкая сторона на разных уровнях отмечает, что Россия вступила в полосу экономической устойчивости, имеет большие валютные доходы от энергоносителей и в состоянии возвращать кредиты. С другой стороны, в той же Германии понимают, что, реально глядя на вещи, говорить о гарантированной устойчивости российской экономики пока трудно. И если исходить из интересов стратегического партнерства, то без развязывания узла российского долга в том или ином варианте не обойтись. Но пока сдвига в этом вопросе, судя по всему, не произошло. Очевидно, в Берлине еще не решили, как с этим быть, тем более что германское слово во многом является определяющим и для других членов Парижского клуба. Как было объявлено после встречи в Москве, проблемой продолжат заниматься на экспертном уровне. Возможно, ситуация прояснится к апрелю, когда в Санкт-Петербурге состоятся межгосударственные консультации при участии лидеров двух стран.
Двухдневное "рождественское общение" президента и канцлера зримо укрепило доверие и взаимопонимание между ними. Как говорил Герхард Шредер, это "помогает" развитию российско-германского партнерства. Однако его стратегический характер определяется отнюдь не личными отношениями в верхах, а уроками истории, национальными интересами, европейскими и мировыми реалиями. Новый российско-германский прагматизм был зримо продемонстрирован переговорной частью "частной встречи". Российский президент не случайно вспомнил и произнес по-немецки немецкую поговорку, перевел ее, поправив переводчика, на русский: "Дружба дружбой, а служба службой".
Впрочем, на высших этажах большой политики понятие "служба" включает даже катание на русской тройке. Как оказалось, и такой транспорт способен подвигать российско-германское партнерство.
