Карэн Хачатуров МЕЖДУ Каракасом и Вашингтоном состоялся обмен дипломатическими нотами с взаимными упреками. Венесуэльская сторона утверждает, что военные корабли США нарушают ее территориальные воды, американцы эти факты отрицают. Ранее Венесуэла отказалась от помощи США с участием их военного персонала для ликвидации последствий стихийного бедствия. В регионе Венесуэла - наиболее острый критик американской программы помощи Колумбии, вашингтонские методы борьбы с наркомафией и партизанским движением квалифицируются как угроза "вьетнамизации" внутриколумбийского конфликта. Еще факт: чтобы пригласить Саддама Хусейна на саммит ОПЕК в Каракасе, президент Уго Чавес стал первым за последние 10 лет главой государства, посетившим Багдад.
Очевидное охлаждение отношений между двумя неизменно дружественными странами под американским патронажем - Венесуэла главный торговый партнер США в Южной Америке - можно было бы объяснить личными мотивами: в бытность Чавеса кандидатом в президенты ему не разрешили въезд в США, сославшись на участие тогда офицера спецназа в попытке военного переворота. Но политикой правят не эмоции, Чавес - президент почти два года, и отношение к великому северному соседу определяют объективные факторы.
Занимающая в Западном полушарии первое место по добыче и экспорту нефти Венесуэла еще сравнительно недавно была самой экономически благополучной страной Латинской Америки. Но затем она стала побивать континентальные "рекорды" по падению производства и уровня жизни, безработице, инфляции, коррупции на всех этажах власти, утечке капиталов, наркопреступности. В стране с самым продолжительным в Южной Америке периодом гражданской власти (последнего диктатора свергли более 40 лет назад) утвердилась североамериканская двухпартийная модель. Но на последних выборах поочередно правившие страной социал-демократы и христианские демократы оказались политическими маргиналами. Большинство населения, включая сторонников многочисленных левых партий, поддержало кандидатуру Уго Чавеса.
Сегодняшняя Венесуэла - лабораторно чистый эксперимент управляемой демократии с двумя составляющими - харизматическим лидером с незапятнанной репутацией и безоглядно верящим в него народом, который винит во всех своих бедах систему представительной демократии.
Венесуэльские левые, как никто другой в Южной Америке, снискали известность многолетней борьбой против тирании. Вообще же в Латинской Америке более полувека левые были левее самых левых в мире, то были подвижники с чистыми помыслами, безрассудной отвагой, жертвенностью в гонке за виртуальной революцией. Их трагический удел - непрерывный раскол, самоедство братских партий и движений, в том числе коммунистических. Кредо КПСС: "Одна страна - одна партия - один лидер", все остальные левые - изгои. Внутренний фон всей этой картины - господство в большинстве стран региона репрессивных военных режимов, внешний - конфронтация двух сверхдержав.
По времени распад СССР совпал с первым в истории Латинской Америки процессом всеобщей демократизации. На политическом поле многих стран активно действующими и перспективными игроками стали новые левые. Их общие приметы - уважение конституционных норм, приверженность к социально ориентированной рыночной экономике в противовес неолиберальному монетаризму в стиле МВФ, честность при исполнении государственных обязанностей, заметное понижение порога идеологической нетерпимости и антиимпериалистической риторики. Они не ортодоксы, а прагматики, однако даже многие теологи-"обновленцы" уважают марксизм как научный метод исследования социальной ткани общества.
А где штурмовавшие само небо ультралевые? Иных уж нет, многие объединились с левоцентристами, другие пополнили ряды террористических организаций, часто смыкающихся с наркомафией. Так детская болезнь левизны выродилась в бандитизм, паразитирующий на социальных язвах общества. Главная же тенденция - интеграция новых левых в гражданское общество. Недавние повстанческие движения в Гватемале и Сальвадоре структурировались в легальные политические партии со своим электоратом. В Никарагуа сандинисты после поражения 10 лет назад дважды занимали второе место в президентской гонке, на недавних муниципальных выборах получили пост мэра столицы - по традиции, вероятного победителя на выборах главы государства в январе будущего года. Главный капитал сандинистов - откровенно антинародная политика власти, безработица, уровень которой за последние 5 лет возрос на 50%.
В Центральной Америке везде, кроме Коста-Рики, имущественная поляризация разделяет общество на правых и левых. В Мексике протестный электорат группируется вокруг третьей по весу левоцентристской Партии демократической революции. Как показывает опыт последних лет в Южной Америке, наиболее перспективны в роли реальной альтернативы традиционной структуры власти именно левоцентристские коалиции.
В Бразилии на трех президентских выборах дышал в затылок победителю лидер левоцентристской коалиции и Партии трудящихся - ПТ профсоюзный вожак Лула (Луис Инасиу да Силва). На недавних муниципальных выборах - репетиции к предстоящим президентским - под красным знаменем ПТ победа была одержана в столицах четырех штатов, включая главный индустриальный мегаполис Южной Америки Сан-Паулу. В соседнем Уругвае фаворит левоцентристского блока "Широкий фронт - Прогрессивная встреча" в первом туре на последних президентских выборах впервые переиграл представителей двух "исторических партий", кандидат блока вновь стал мэром столицы, сконцентрировавшей более половины населения страны.
В Аргентине после десятилетия перонизма, сопровождавшегося "шоковой терапией" успешных макроэкономических, но разорительных для большинства населения реформ, главой государства стал избранник старейшей партии центра Гражданский радикальный союз и пяти левоцентристских партий. Уникален опыт Чили постпиночетовского десятилетия. Все эти годы консолидированно правит "Коалиция за демократию", основа которой - союз христианских демократов и духовных наследников Сальвадора Альенде - социалистов. Их лидер Рикардо Лагос год назад был избран президентом Чили. На недавних муниципальных выборах коалиция сохранила первенство на общенациональном уровне - не частый пример доверия электората правящему блоку.
В специфических условиях Венесуэлы цементирующей силой не только левых, но большинства населения стала фигура президента Уго Чавеса, снискавшего поддержку в сферах и внутренней, и внешней политики. В рамках новой внешнеполитической стратегии, в поисках баланса и равновесия в мире и как реакция на процесс глобализации и господства одной сверхдержавы, Чавес объявил о намерении способствовать созданию в Латинской Америке "нового полюса власти" наряду с полюсами в других регионах планеты. Показательно, что заявление было сделано в канун беспрецедентного визита в Венесуэлу Фиделя Кастро. В совместной радиопрограмме два лидера объявили о начале совместной борьбы за интеграцию в Латинской Америке.
Визит кубинского руководителя увенчан не только щедрым даром его народу - ежедневным экспортом на Кубу на преференциальных условиях 53 тысяч баррелей нефти, но и личной наградой - орденом Симона Боливара. Именем "отца" независимости государств Латинской Америки, ратовавшего за их единство, по инициативе президента Чавеса названа его страна - Боливарская Республика Венесуэла. К образу руководителей борьбы за независимость латиноамериканцы обращаются всякий раз, когда речь заходит о защите национального суверенитета от политики великого северного соседа.
Для латиноамериканцев приход к власти в США президента-республиканца неизменно означал знак тревоги. Именно республиканский слон десятилетиями вел себя в Латинской Америке, как в посудной лавке. Перед Второй мировой войной республиканцы были заядлыми изоляционистами, но только не на латиноамериканских просторах - там они орудовали как лихие глобалисты.
В сравнении с демократами (они, справедливости ради, тоже прибегали к интервенциям против своих южных соседей) республиканцы куда как подозрительнее к латиноамериканским левым - и "старым", и "новым". Сохранение вокруг Кубы последнего анклава холодной войны - "заслуга" прежде всего конгрессменов-республиканцев. Возвращение из Майами в Гавану малыша Элиана вопреки требованиям влиятельной кубинской диаспоры, но благодаря Клинтону не прибавило голосов кандидату его партии. Можно даже сказать, что враждебная режиму Кастро миллионная кубиноамериканская община во Флориде, неизменно поддерживающая республиканцев и симпатизирующая семье Буш, во многом определила драматический финал выборов в США.
