Нести свой крест с радостью

В Центральном музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева 20 сентября открывается выставка икон сестры Иоанны Рейтлингер. Сестра Иоанна, в миру Юлия Николаевна Рейтлингер (1898-1988) не хотела при жизни каких-либо оценочных славословий относительно своего иконописного творчества. Впрочем, в соответствующие годы они могли появиться лишь в зарубежной печати, так как в Европе оставались расписанные ею церковные стены. А здесь, в России, она создавала маленькие иконописные шедевры, которые дарила близким и не очень близким людям для домашних молитв. Думается, пришло время познакомить более широкий круг ценителей иконы с творчеством сестры Иоанны, наставницы блистательного иконописца XX века отца Григория Круга.

Юлия Николаевна родилась и провела детство в Петербурге. Ее отец был высокопоставленным служащим. Бароны Рейтлингеры происходили из прусско-остзейской знати. Мать - дочь генерала Гонецкого, воспитанница Смольного института, поклонница Ушинского, не любила "светскость". "С раннего детства, - как вспоминала Юлия Николаевна, - полное отсутствие баловства и при этом - свобода". В петербургской художественной школе будущая сестра Иоанна получила начальные навыки живописи.

Юная Юлия Рейтлингер знакомится со священником Сергием Булгаковым, и эта встреча определяет всю ее дальнейшую жизнь. Она становится не только духовной дочерью отца Сергия, но и помощницей, и другом вплоть до его смерти в 1944 г. Путь Юлии Николаевны - это история русской эмиграции и русской репатриации. 1921 г. - Крым, бегство в Варшаву, затем Прага, а с 1925 г. - Париж. Кратковременные уроки у Стеллецкого, консультации у старообрядческих мастеров и главное - трехгодичный курс религиозного искусства в мастерской художника Мориса Дени. В 1929 г. она специально едет из Парижа в Германию, чтобы посмотреть большую выставку икон, привезенную из России. С этого времени она в постоянных поисках нового пути в русле древнерусской традиции, что видно в тяготении к росписям на больших плоскостях. Живет длительное время в Париже при Православной духовной академии в квартире о. Сергия, руководящего кафедрой догматического богословия. Большой круг общения (митрополит Евлогий, Николай Бердяев, мать Мария, Георгий Федотов, Вейдле, Владимир Ильин, Зандер, Вышеславцев и др.), но ранняя глухота его вынужденно ограничивает. По благословению и при поддержке отца Андрея Сергиенко расписала православный храм в Медоне - прибежище русской эмиграции. Эти фрески, а им грозило уничтожение, спасены в наше время.

В своей автобиографии Юлия Николаевна вспоминала: "Почти монашеский образ жизни, общение с о. Сергием, ежедневное посещение храма - а "мир" все-таки захлестывал - соблазны, искушения сбивают с ног. Надо как-то закрепить свой путь. Монастырь - нет, мое послушание - свободное творчество. Пример матери Марии открывает возможности: оставаться на месте, постричься и заниматься своим искусством. <...> Владыка Евлогий благословил. "Но, - сказал он, - вы молодая, матушка (жена о. Сергия) старая, в дочки ей годитесь - как же она вас будет называть "матушка" - так не хорошо. Я вас постригу в рясофор, но переменю вам имя <...>. "Это был самый счастливый день моей жизни". Так до конца дней Юлия Николаевна и осталась сестрой Иоанной.

При непосредственном и активном участии священника Сергия Булгакова возникает идея экуменического Братства преподобного Сергия Радонежского и святого Албания, британского первохристианского мученика. Братство пригласило сестру Иоанну написать триптих для храма в богословском колледже на севере Англии. "По середине - Спас, по бокам - преподобный Сергий и мученик Албаний. Храм - последнее слово современной англиканской архитектуры. Триптих был огромный <...>", - вспоминала в своей автобиографии Юлия Николаевна. Ее кисти принадлежат и росписи часовни при доме Братства в Лондоне. Сюжеты были написаны не на стенах, а на деревянных загрунтованных щитах, что позволило в 1994 г. их спешно демонтировать в связи с продажей земли Братства.

Перед своей смертью отец Сергий наказал сестре Иоанне: "Возвращайся в Россию и неси крест свой с радостью". Она репатриировалась в СССР, вероятно, в 1955 г. Была распределена на жительство в Ташкент. Там заработала себе пенсию росписью шелковых платков. Приезжала в Москву летом, чтобы спасать свои больные глаза от среднеазиатской жары, а главное - общаться и писать. Она дружит со священником Андреем Сергиенко, с Еленой Яковлевной и Анатолием Васильевичем Ведерниковыми. Иногда ездит в Ленинград - там также свой круг друзей: Стеблин-Каменские, монахиня Елена (Казимирчак-Полонская). Вокруг сестры Иоанны всегда много молодежи. Она тонко понимала ее проблемы и неустанно подвигала своих молодых друзей на путь христианства. Через нее он воспринимался естественным, необходимым и светлым. В последние пятнадцать лет жизни сестры Иоанны ее духовным отцом становится отец Александр Мень. Ему она передает облачение отца Сергия, которое бережно сохраняла многие десятилетия.

Иконы, "свечечки", как их называл отец Сергий, она писала до полуслепоты (1982). Затем на ощупь плела из длинных полосок материи половички и покрышки на стулья, остатками зрения подбирая изумительные сочетания цветов. Умирает Юлия Николаевна в окончательной "схиме": глухая и слепая, до последней секунды молясь и поминая всех близких.

На выставке будут представлены около 50 икон, написанных в Москве в 1970-1980-е гг., подготовительные рисунки и акварели 1920-1930-х гг. пражского и парижского периодов, а также образцы иллюстраций к детским книгам. Все ее работы - яркое свидетельство напряженных поисков сочетания реализма и символизма, будь то Мария Египетская или сказочные персонажи. Юлия Николаевна считала, что "нашей религиозной психологии ближе более древние эпохи <...>, когда все в установке стиля было еще как бы взрыхлено". В ее работах нет ни капли стилизации. Они поражают, с одной стороны, искренностью и эмоциональностью, с другой - глубиной проникновения в духовную сущность изображаемого, олицетворенной правдой диалога с Богом.