Евгений Григорьев. ВЧЕРА в Берлин прибыл президент Франции Жак Ширак. Хотя руководители двух стран встречаются регулярно и в последний раз президент и канцлер виделись в Майнце на 75-х (!) франко-германских консультациях чуть более двух недель тому назад, к нынешнему событию привлечено особое внимание. Во-первых, потому что официального государственного французского визита в ФРГ не было уже 13 лет. Во-вторых, потому что он наносится впервые в столицу объединенной Германии. Но наиболее существенно, что он призван продемонстрировать конец периода охлаждения, которое подобно российско-германским, но, разумеется, на свой лад испытали и французско-германские отношения после прихода к власти кабинета Герхарда Шредера. Хотя канцлер даже создал при себе специальную рабочую группу, которую возглавила бывшая переводчица Миттерана Брижит Созей в ранге "советницы по германо-французским отношениям", он не нашел поначалу тесного контакта ни с Шираком, ни с премьером Жоспеном. Французам открыто не нравился немецкий уклон в сторону английских представлений относительно социально-экономических подходов, нашедший отражение в идеологическом "меморандуме Блэра-Шредера".
Понятно, что при тех прочных основах, которые обрели партнерство и союзничество двух соседних европейских держав еще со времен Шарля де Голля и Конрада Аденауэра, диссонансы последнего времени между Парижем и Берлином не носили драматического характера. Кроме того, незадолго до официального визита Ширака сторонам удались определенные подвижки во франко-германских отношениях. Они касаются прежде всего сферы военного строительства. Берлин после долгих колебаний пошел на поводу Парижа, отказавшись от готового российско-украинского военно-транспортного самолета Ан-70 в пользу намного более дорогостоящей и находящейся еще на чертежной доске западноевропейской модели подобной машины. Немцы уступили явно в ущерб собственным экономическим интересам и политическим перспективам общеевропейского сотрудничества. Зарегистрировано также продвижение к договоренности о создании совместной франко-германской космической сети разведспутников. Впрочем, и в оборонной проблематике у Парижа и Берлина сохраняются проблемы, относящиеся, в частности, к планам создания и использования мобильных вооруженных сил Евросоюза.
Наиболее серьезно, однако, противоречия между Парижем и Берлином проявились на ниве Евросоюза. То подспудно, то открыто соперничество между ними за определяющее влияние в ЕС существовало всегда. Сейчас оно обострилось, поскольку речь идет о реформе союза, его расширении на восток, вехах дальнейшего развития. В этой связи много шума наделала майская речь министра иностранных дел ФРГ Йошки Фишера, в которой он попытался "обкатать" идею превращения Евросоюза в своеобразную федерацию с "ядром" наиболее могущественных стран над всеми остальными. Французский министр внутренних дел Жан-Пьер Шевенман узрел в этом проявление "великодержавных устремлений" Германии. Глава же парижского МИДа Юбер Ведрин высказался дипломатичнее, но тоже ясно: "Наша цель не может заключаться в расколе. В последующие шесть месяцев от Франции (с 1 июля с.г. к ней переходит председательство в ЕС. - Е.Г.) ожидают не интеллектуальных перспектив далекого будущего, а способного привести к консенсусу ответа на в высшей степени конкретные и практическое вопросы".
Июньские консультации в Майнце не привнесли франко-германского согласия в проблематику реформ и расширения Евросоюза. Поэтому в Берлине напряженно ждут изложения позиции Франции по этим вопросам в речи президента Ширака, с которой он выступит сегодня в рейхстаге.
В остальном его визит, будучи официальным, как обычно в таких случаях, насыщен множеством протокольно-торжественных мероприятий. Обе стороны хотят улучшить атмосферу своих отношений. В этих целях государственные визиты сохраняют свою роль. Однако, судя по всему, ныне в Европе настали новые времена, когда определяющее значение в межгосударственных отношениях даже тесных союзников все больший вес будут приобретать не личные контакты и симпатии лидеров, а реальные интересы соответствующих стран.
