Аналогии иранских реформ

	На прошедших месяц назад парламентских выборах в Иране сторонники Хатами одержали очередную судьбоносную победу. Фото АП

ПОСЛЕ окончания ирано-иракской войны в 1988 году стало ясно, что ресурсы жесткой системы, отличавшей исламский режим, созданный аятоллой Хомейни, были исчерпаны. Дальнейшее развитие страны требовало реформ. Это отчетливо понимали сторонники "умеренного исламизма", во главе которых с мая 1997 года стоит президент ИРИ Мохаммад Хатами. Их назвали прагматиками, считающими, что продолжение политики начала 1980-х годов ведет к гибели существующего режима. Как полагали и полагают иранские реформаторы, Ирану необходимы кардинальные реформы, но только в рамках исламской государственности. И к счастью сторонников Мохаммада Хатами, иранский народ, несмотря на известные экономические трудности, а также тотальное религиозно-идеологическое давление, прежде всего со стороны ортодоксальных последователей жесткого курса, не пожелал еще глубже погрузиться в средневековый ислам и отгородиться идеологической стеной от всего мира. За три последних года сторонники президента Хатами одержали три судьбоносные победы - на выборах президента ИРИ в 1997 году, на муниципальных выборах в 1999 году и месяц назад - на выборах в высший законодательный орган страны - меджлис.

Продуманный и осторожный политический курс президента Хатами, направленный во внутренней сфере на активизацию реформ, расширение демократии, а во внешней - на прорыв полублокады, на выход из самоизоляции, на открытость исламского Ирана всему миру, и при всем этом не направленный на опасную демонстративную конфронтацию с исламско-фундаменталисткими кругами внутри страны, вызывает одобрение в мире. На Западе президента ИРИ уже называют "Горбачев-аятолла". Однако в глубинной своей сути политика Хатами не совсем аналогична политике советского реформатора.

Михаил Горбачев, поняв пагубность и тупиковость дальнейшего развития СССР по пути, проложенному его предшественниками, решился на реформы, которые с самого начала стали подтачивать несущие конструкции коммунистического тоталитарного режима: абсолютизм власти генерального секретаря ЦК КПСС; господство одной государственной идеологии - марксизма-ленинизма; всесилие одной государственной партии - КПСС; могущество тайной полиции - КГБ; централизация административно-хозяйственного управления экономикой. Во внешней политике Горбачев, провозгласив приоритет общечеловеческих ценностей, в прямом и переносном смысле разрушил Берлинскую стену, разделявшую Восток и Запад в политическом, военном и идеологическом плане. Он выдвинул идею единого "европейского дома", идею единства мира. Всеми этими радикальными мерами архитектор перестройки отключил от умирающего естественным путем организма СССР аппарат искусственного поддержания жизни, тем самым приблизив его конец. Новая Россия стала, не в последнюю очередь благодаря Горбачеву, государством, ориентирующимся на общемировые демократические ценности.

В отличие от Михаила Горбачева Мохаммад Хатами не идет на столь радикальные шаги. Он пытается реформировать режим, не меняя его несущих конструкций, оставляя незыблемыми идеологические константы. Во внешнеполитической сфере, выдвинув идею "диалога цивилизаций", г-н Хатами делит мир по принципу "мы - они", "свои - чужие". Хотя, безусловно, подходит к проблеме взаимосвязей цивилизаций с чрезвычайно позитивных, миротворческих позиций. Это более оптимистичный взгляд в будущее в отличие от взглядов знаменитого Сэмюэля Хантингтона, считающего, что "столкновение цивилизаций будет доминировать в мировой политике". По сути, президент Ирана декларирует новую редакцию "политики мирного сосуществования", провозглашенную Никитой Хрущевым в конце 1950-х годов.

Она рассматривалась идеологами КПСС как продолжение борьбы между социализмом и капитализмом другими методами в новую историческую эпоху. Предполагалось, наращивая военную и экономическую мощь СССР, не допустить при этом возможности возникновения большой ядерной войны, развивать в допустимых, экономически выгодных Москве пределах отношения с Западом и при этом одновременно всеми средствами вести идеологическую войну против него, создавать условия для возникновения просоветских режимов по всему миру и насколько возможно оказывать им помощь. То есть, по большому счету, ставка Москвы делалась на экспорт социалистической (народной, демократической, национально-освободительной), но обязательно просоветской революции по кремлевским рецептам.

В официальной идеологии ИРИ главным политическим стержнем также является концепция экспорта исламской революции. Причем тремя методами: мирным - идеолого-пропагандистским, культурологическим и дипломатическим, полувоенным (подрывным) и военным. События последнего десятилетия в мире, внутриполитические процессы в Иране свели на нет возможности военного и полувоенного методов. Однако смена приоритетов в методах осуществления высшей цели - создания великого исламского общества, то есть институционно оформленной исламской цивилизации, - не изменила сути самой концепции.

Представляется, что в целом позитивная идея президента Хатами о "диалоге цивилизаций" является аналогом хрущевской идеи "мирного сосуществования". В том и другом случае мир делится на антагонистические коалиции, которые ведут политико-идеологическую борьбу друг с другом за господство в отдаленной перспективе над всем человечеством.

Кстати, во внутренней политике схожесть Хрущева и Хатами также поразительна: ведь Хрущев, не посягая на основополагающие принципы коммунистической тоталитарной системы, существовавшей в СССР, пытался лишь "очеловечить" ее, реформировав наиболее одиозные элементы, доставшиеся в наследство от тиранического сталинского режима. Сходство реформистских инициатив прагматиков Хатами и сторонников Хрущева подтверждается тем, что и те и другие стремились, не меняя конструкции режима, его идеологической формы, вложить в нее новое современное содержание, отвечающее политическим, экономическим и технологическим вызовам эпохи. Справедливости ради надо отметить, что как при Хрущеве в СССР, так и при Хатами в ИРИ в обществе стали все активнее пробиваться ростки демократических свобод, именно в общечеловеческом, а не узкошиитском или коммунистическом понимании этих явлений.

Именно при президентстве Хатами стали особенно заметны эволюционные изменения исламского режима в Иране, Так, активно развивалась и демократизировалась политическая система, реформировались вооруженные силы. Прошедшие за последние три года общенациональные выборы наглядно показали, что в ИРИ сформирована и действует демократическая система выборов, практикуемая всеми цивилизованными государствами современности. В стране имеет место нормальная политическая борьба за обладание рычагами власти, иногда жестокая, иногда ведущаяся на грани фола, но все же открытая. Причем в отличие от других мусульманских государств женщины в Иране не только имеют право голоса, но и право быть избранными. Кстати, избирательные права имеет молодежь с 16-летнего возраста, чего нет даже в самых демократических странах мира. Это показатель большого доверия руководства ИРИ к политической и гражданской сознательности молодежи страны.

Иранская экономика также получила от реформ хороший импульс. Активно проводится приватизация, совершенствуется система кредитования частного сектора, облегчаются правила деятельности иностранного капитала. Конечно, перед Хатами и его правительством стоит масса экономических проблем. Однако к настоящему времени позитивные оценки экономического состояния ИРИ явно превалируют, что позволяет прогнозировать дальнейшее углубление реформ.

Реформы прагматиков, безусловно, способствовали выходу ИРИ из изоляции, куда завел страну радикальный фундаментализм своей однобокой политикой самоизоляции, правившей страной первое десятилетие после свержения шахского режима под лозунгами "Ни Восток, ни Запад! Исламская революция!" Понимая всю пагубность для страны следования политике "осажденной крепости", Хатами в течение трех лет своего президентства целенаправленно и плодотворно проводит курс на вывод своей страны из изоляции, на придание ей нового имиджа. И это тоже сравнимо с внешнеполитическими шагами Хрущева.

Но, продолжая сравнительный анализ деятельности двух реформаторов, нельзя забывать, что десять лет правления Хрущева, которые назвали оттепелью, закончились заморозками на долгие двадцать лет. Не ждет ли Хатами такая же участь?

Предпосылки для этого есть. Во-первых, Хатами, являясь человеком номер два в иерархии иранского истеблишмента, не обладает всей полнотой власти. Основные решения все-таки по-прежнему принимаются консервативными фундаменталистами, в руках которых, несмотря на все победы реформаторов, все еще находятся многие рычаги управления всеми сферами жизнедеятельности государства. Во-вторых, не Хатами, а верховный духовный лидер ИРИ аятолла Али Хаменеи, ставший наследником умершего лидера революции и основателя Исламской Республики имама Хомейни, контролирует оборонную политику, специальные службы, судебную систему и примерно 80% экономики Ирана через исламские революционные фонды. Однако у президента ИРИ Хатами есть надежда - молодежь, составляющая около 65% населения страны. Именно она является активной сторонницей президентских реформ и составляет главный оплот Хатами. Значит, у иранских реформ есть будущее.

Итак, проводя рискованные исторические параллели, все же по многим параметрам вполне можно, как представляется, сравнивать реформы президента ИРИ Хатами, но не с реформами президента Горбачева, а с реформами первого секретаря ЦК КПСС Хрущева. А вот появится ли в ИРИ подлинный "Горбачев-аятолла", на этот вопрос ответить весьма непросто.