Программа примирения в Алжире

ШЕСТНАДЦАТОГО сентября мало замеченный в нашей испуганной взрывами стране прошел референдум там, где люди значительно лучше, чем мы, знают, что такое терроризм - в Алжире.

Как выйти из спирали ненависти и насилия? Как достичь примирения, склеить раздробленную нацию? На эти вопросы пытается дать ответ в своем выставленном на референдум плане мирного урегулирования Абдельазиз Бутефлика, избранный президентом Алжира в апреле этого года.

С 1962 года страной безраздельно правили военные. Говорили, что Алжир - не государство, обладающее армией, а армия, обладающая государством. Но на президентских выборах 1999 года из-за внутренних раздоров военные не смогли договориться о выдвижении своего кандидата и в конце концов поддержали независимого гражданского кандидата Бутефлика, "умного и утонченного человека" (по определению итальянского журналиста Игоря Мана), бывшего министром иностранных дел в правительстве Бумедьена в 60-х годах.

Поддержанный военными, он победил на выборах, но избран был не совсем на плюралистической основе: все шесть его конкурентов в последний момент сняли свои кандидатуры, считая, что результаты выборов предопределены, и призвали своих сторонников бойкотировать их. Поэтому для президента был так важен референдум 16 сентября 1999 года. Таким способом он стремился получить поддержку народа, сделать более легитимной свою власть и грозил уйти в отставку в случае поражения. Бутефлика не устает убеждать сограждан в правильности своего плана национального примирения. Он не боится говорить с людьми, нарушать нормы президентского протокола и за три месяца уже дал больше интервью, чем все его предшественники за три десятилетия.

Президент предлагает программу "национального согласия". Он стремится стоять над схваткой, играть роль объединителя нации. "Алжир принадлежит всем своим детям, как исламистам, так и людям светским, атеистам", - не устает повторять он. Утверждение немаловажное в стране, где долгое время официальные власти считали исламистов бандитами, преступниками и категорически отказывались признать их существование и вступить с ними в диалог.

В последние месяцы в Алжире начали говорить о мире. Прежде власти утверждали, что надо бороться с террористами до победного конца, до полного их искоренения. Когда в ноябре 1994 и в январе 1995 года римская Община Святого Эгидия пригласила в Рим для переговоров ("Бесед об Алжире") представителей правительства и всех оппозиционных движений, включая объявленный вне закона ИФС, правительство Алжира отказалось участвовать во встрече. Как вмешательство во внутренние дела Алжира была осуждена "Римская платформа", намечавшая основу для достижения мира: в частности, все участники встречи признавали Алжир светским и демократическим государством (а ведь среди них были исламистские движения, в том числе ИФС). Теперь в Алжире вспомнили об этой Платформе, выразившей стремление народа к миру, вновь заговорили о мире, о поиске путей к нему.

Программа президента предусматривает уничтожение экономических причин войны - сосредоточение богатств страны, главным образом нефти, в руках военных, что обрекает молодежь на безработицу и в конце концов побуждает ее взять в руки оружие. "У нас есть продавцы смерти внутри страны и за ее пределами", - заявил президент. Считавшийся продуктом системы, ставленником военных, Бутефлика удивил и немало обеспокоил своих покровителей, объявив о начале войны с коррупцией. Он провозгласил проведение реформ, необходимых для установления мира, в частности ровное распределение доходов от продажи нефти. Решившись атаковать "политико-финансовую мафию", Бутефлика вступил на крайне опасный путь, на котором можно нажить себе немало врагов. До него в борьбу с коррупцией осмелился вступить лишь "президент-метеор" Мохамед Будьяф, убитый своим же охранником.

Но программа нового алжирского президента предполагает не только установление экономической справедливости и выходит за рамки политической игры в примирение между радикальными исламистами и властью. "Он призывает Алжир примириться с самим собой, соединить арабские, берберские, мусульманские части населения страны. Он стремится перебросить мостик памяти", - объясняет Бенджамин Стора, специалист по истории Магриба, в интервью французской газете "Фигаро". Путь к будущему примирению и согласию Бутефлика видит в новом открытии прошлого, в реорганизации коллективной памяти после сорока лет идеологической сумятицы и потери реальной истории. После 1962 года историческая память народа передавалась не через школьные учебники, искажавшие реальность, а через устное семейное предание. Поэтому нынешнее обретение потерянной истории помогает преодолеть пропасть между народом и государством.

Бутефлика склеивает разбитые кусочки Алжира, показывая многообразие его прошлого. Он говорит о величии арабо-мусульманской цивилизации, напоминая о связях Алжира и Марокко. Он стремится открыть историю алжирских евреев, имеющих вековые корни в исламских землях, и пожимает руку израильскому премьеру Эхуду Бараку. Он произносит речи по-французски, чтобы подчеркнуть длительное французское присутствие в стране. Он реабилитирует алжирских националистических деятелей и вновь вводит их в большую политику. За последние годы выросла пропасть между государством и нацией в Алжире, от чего государство в значительной степени потеряло свою легитимность. Поэтому сейчас обращение к национализму является средством преодолеть эту пропасть, вернуть власти легитимность. Но картина плюралистического Алжира, многообразия его культур, представляемая президентом через реабилитацию оказавшихся маргинальными этнических групп, позволяет выйти из узкого воинственного национализма, из замкнутости.

Алжир, разорванный на части, истерзанный войной и террором, нуждается в мире, в примирении не только политическом и социальном, но и духовном, религиозном. Это примирение можно было видеть на похоронах католического архиепископа Алжира кардинала Дюваля, в которых участвовали, не боясь террора, многие его друзья-мусульмане. Об этом примирении говорит в своем завещании отец Кристиан, один из семи монахов-траппистов, похищенных и убитых в 1996 году: "И если однажды мне случится стать жертвой терроризма, поражающего теперь всех иностранцев, живущих в Алжире, мне хотелось бы, чтобы моя община, моя Церковь, моя семья помнили, что моя жизнь была отдана Богу и этой стране... Меня не обрадовало бы, если бы любимый мною народ был без разбору обвинен в моем убийстве, это было бы слишком дорогой ценой. Слишком легко успокоить совесть, отождествляя ислам с интегризмом его экстремистов. ...Я смогу, если будет на то Господня воля, утопить взгляд во взгляде Отца, чтобы созерцать с Ним Его исламских детей так, как Он их видит, ... облеченных в дар Духа, чья тайная радость всегда будет устанавливать общность".

Результаты референдума, на котором инициатива президента получила поддержку, дают надежду на то, что Алжир будет идти по долгой и трудной дороге, ведущей к миру, что жизни десятков тысяч жертв насилия смогут стать залогом грядущего примирения и согласия.