Юрий Тавровский
 |
 |
|
Изображения основателя КНР - председателя Мао Дзэдуна - сейчас можно встретить в китайских храмах рядом со статуями Конфуция. Репродукция из журнала "Китай сегодня" |
ИСТОРИЯ контактов Китая и России насчитывает много веков и вовсе не сводится к событиям минувших пяти десятилетий. На новороссийских берегах Черного моря до сих пор находят следы китайских караванов, доставлявших Великим шелковым путем драгоценную ткань в Западную Европу. Полк русских телохранителей окружал Сына Неба в Ханбалыке, нынешнем Пекине, когда орды Чингисхана захватили Китай и Россию. С середины ХVII века контакты русских первопроходцев с китайскими поселенцами и заставами в Приамурье стали повседневной реальностью. На исходе века цесаревич Николай проехал через несколько китайских городов, а спустя несколько лет на его коронацию прибыл китайский канцлер Ли Хунчжан. Русские за считанные годы построили через Северо-Восточный Китай железную дорогу и чудо-город Харбин. Не только за своего царя и за Россию-матушку русские гибли на бастионах Порт-Артура, на сопках Маньчжурии, в холодных водах Цусимского пролива... Не только за Родину и Сталина шли русские дивизии в бой против непобедимой Квантунской армии - основы японского колониального режима в Китае... Все эти и многие другие ярчайшие страницы были написаны до 1 октября 1949 г., когда Мао Цзэдун с трибуны ворот Тяньаньмэнь в Пекине провозгласил создание Срединной Процветающей Народной Республики (так можно перевести иероглифы из полного названия КНР). Советский Союз был первой страной мира, признавшей Народный Китай - документ соответствующего содержания поступил из Москвы уже во второй день октября.
Последовавшие пятьдесят лет были годами небывалых катаклизмов как для Пекина, так и Москвы. Чудовищные эксперименты "большого скачка" и "культурной" революции отбросили Срединное государство на грань национальной катастрофы, и только стойкость поколения государственников во главе с Дэн Сяопином смогла вернуть страну на путь созидания и процветания. Чудовищные эксперименты в нашей стране разрушили единое евразийское государство СССР, поставили и саму Россию на грань разрухи, вымирания, распада. Да и в двусторонних отношениях катаклизмов хватало: пограничные столкновения, многолетняя холодная война, чуть было не переросшая в очень горячую, ядерную. Вот почему нынешний уровень российско-китайских отношений, на фоне которого отмечается 50-летие установления дипломатических отношений между КНР и СССР, можно назвать удивительно хорошим. Можно также заявить, что уровень этот совершенно недостаточен и надо срочно что-то делать, чтобы не допустить эрозии с таким трудом восстановленнного плодородного слоя двусторонних отношений, еще дальше продвинуть взаимодействие двух соседних стран-цивилизаций.
Да, объем двусторонней торговли составил 5 млрд. долл. в год - но этот объем ненамного больше достигнутого десять лет назад (в 1990 г. - 4,4 млрд.) и в десятки раз меньше товарооборота КНР с США, Японией. В любом случае такой объем торговли не соответствует потенциалу товарообмена двух соседних и взаимодополняющих экономик. Российских товаров на китайском рынке становится все меньше - последние "Волги" и "Жигули" вытесняются "Тойотами", "Пежо", "Фольксвагенами", мы проиграли престижные тендеры на строительство метро в Гуанчжоу, на поставку турбин для гидроэнергетического комплекса Санься. Продолжающиеся поставки сырья, турбин для АЭС и военной техники обеспечивают работой десятки тысяч россиян и дают нам положительное сальдо в торговом балансе, но не заполняют китайские полки товарами, сделанными в России. Тревогу вызывает и отсутствие взаимных крупномасштабных инвестиций, позволяющих уверенно смотреть в будущее.
Да, нормализованные всего десять лет назад Горбачевым межгосударственные отношения при Ельцине заметно потеплели. Главы государств регулярно встречаются в галстуках, без галстуков и даже в больничных халатах. Дипломаты совместно противостоят попыткам утвердить однополярный "новый мировой порядок", сближаются, хотя и не без опаски, военные руководители. С 1966 г. в Москве и Пекине даже заговорили об установлении "отношений равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в ХХI веке". Но и это приобретение ельцинской внешней политики еще предстоит наполнить реальным содержанием как в делах двусторонних, так и на мировой арене. Недаром ведь китайские лидеры крайне сдержанно относятся к намекам из Москвы о желательности выстраивать военно-политические "оси", "треугольники" и прочие геостратегические фигуры - на первом месте в списке торгово-экономических и внешнеполитических приоритетов для них остаются США, к которым в Пекине испытывают сложную гамму чувств от любви до ненависти. В Пекине, да и в любой другой столице мира, настороженно относятся к непредсказуемым партнерам, неспособным даже в гости прибыть в условленное время или отправляющимся восвояси посередине государственного визита.
Что касается традиционного "третьего кита" межгосударственных отношений - культурных и гуманитарных обменов, то о них и говорить почти нечего. Эпизодически организуемые министерствами культуры гастроли и выставки чаще всего готовятся в худших традициях "госзаказа", заканчиваются фиаско, собирают считанных посетителей. По существу, постоянными представительствами цивилизации Срединного государства в России стали китайские рестораны, а в Китае и наших кабаков нет. Туристические обмены подменяются поездками неутомимых "челноков", к минимуму свелись контакты ученых, писателей. В открытой всем ветрам духовной жизни России днем с огнем не сыщешь хоть чего-то китайского. А заметно растущий в последние годы интерес к дальневосточному календарю, иероглифике, философии, боевым искусствам удовлетворяется как правило японцами и корейцами, которые сами заимствовали все эти достижения китайской цивилизации. Неудивительно поэтому, что в общественном сознании россиян укореняется устойчивое представление о Китае, китайцах, китайских духовных ценностях и товарах как о чем-то вторичном, второстепенном, второсортном.
За минувшие 50 лет восприятие Китая в России претерпело несколько серьезных перемен. "Вечная дружба", провозглашенная в советских официальных средствах массовой информации, воплощенная в песнях типа "Москва-Пекин, Москва-Пекин, идут, идут вперед народы...", в монументальных картинах с рукопожатием Сталина и Мао Цзэдуна, конечно же, сильно повлияла на создание положительного имиджа в 50-60-е гг. Но очень большую роль сыграли способные, прилежные и скромные китайские студенты, о которых до сих пор рассказывают легенды их однокашники и преподаватели. Пожилые люди попроще до сих пор с умилением вспоминают о красивых и высококачественных китайских товарах той поры, а интеллектуалы с восхищением расскажут о гастролях великого китайского актера Мэй Ланьфана, выставках непревзойденного мастера живописи "гохуа" Ци Байши, достанут с полки замечательные переводы классических романов "Троецарстивие", "Путешествие на Запад", "Сон в красном тереме". Китай был в моде, изучать язык Срединного государства записывались тысячи студентов...
Начавшееся с конца 50-х гг. охлаждение в отношениях обитателей Кремля и императорской резиденции Чжуннаньхай несколько лет тщательно скрывалось и выплеснулось на страницы, экраны и волны советских СМИ только к середине 60-х. Но и тогда установка ЦК была на "борьбу с маоистами, а не с китайским народом". По крайней мере мне и моим коллегам, сотрудникам советского радиовещания на Китай, эту установку повторяли регулярно и вполне искренне. Во внутренней пропаганде тоже проводилось разграничение: параллельно с разухабистыми карикатурами в "Крокодиле" и увесистыми антимаоцзэдуновскими подвалами в "Правде" партийные издательства массовыми тиражами печатали переводы древних мудрецов Конфуция и Лао-цзы, современных классиков Лу Синя и Лао Шэ, а музеи регулярно выставляли свои китайские коллекции. И все же думается, что на перемену имиджа Китая в 60-70-е гг. реально повлияли не эти отмеренные на аптекарских весах "яды" и "противоядия", а кровавые пограничные столкновения на острове Даманском, у Жаланашколя... Вот тогда-то Китай стал выглядеть для большинства советских людей как источник опасности и стал популярным анекдот про пессимиста, который учит китайский язык, и реалиста, изучающего автомат Калашникова.
Со смертью Мао Цзэдуна в 1976 г. и последовавшим вскоре устранением "банды четырех" советско-китайская полемика довольно долго не утихала. Дело было не только в инерции. Ослаблению негативного имиджа Китая не способствовали ни продолжавшаяся поддержка им режима геноцида в Камбодже, ни война против победившего могущественную Америку Вьетнама. Ситуация стала меняться только с первыми успехами реформ Дэн Сяопина, где-то в начале 80-х. Информационное поле СССР по-прежнему эффективно контролировалось аппаратом ЦК, в котором преобладали люди, сделавшие карьеру на критике маоизма. Но факты экономических успехов Поднебесной, наводившие на мысль о привлекательности "китайского пути", стали проникать сначала в специальную литературу "для служебного пользования", затем в "толстые" журналы, и скоро политически активная часть советского общества стала интересоваться и восхищаться "китайским экономическим чудом".
Пожалуй, именно эти изменения в восприятии Китая советской элитой подтолкнули чуткого к общественному мнению Горбачева к свертыванию полемики и "наведению мостов" с Пекином, которое и завершилось нормализацией межгосударственных отношений в мае 1989 г. Эффект "холодного душа" на симпатизировавшую Китаю часть элиты произвели "события на площади Тяньаньмэнь", совпавшие с восхождением Горбачева на Великую стену. Весьма вероятно, что увиденные собственными глазами массовые беспорядки с участием сотен тысяч людей повлияли и на самого "творца перестройки", накануне визита искренне интересовавшегося "китайским путем", а потом не желавшего даже слышать о нем. Но на массовое сознание подавление беспорядков на главной площади китайской столицы не произвело глубокого впечатления. Это не в последнюю очередь объяснялось сохранявшейся системой дозирования любой информации о Китае и нежеланием ЦК "подрывать авторитет генсека" широким показом сцен насилия, последовавшего вскоре после его встреч с высшими китайскими лидерами.
Распад СССР в 1991 г. и наступивший затем экономический и политический хаос на несколько лет вообще свели к минимуму интерес общественности к событиям за рубежом. Уже тогда по отношению к Китаю в "демократической прессе" был установлен неписаный закон - "или плохо, или ничего". Контролировавшие СМИ пожестче ЦК КПСС вчерашние завлабы и завхозы минимизировали информацию о Китае не только в силу своей однобокой ориентации на Вашингтон, панически боящийся настоящего стратегического союза Россия-Китай. "Недореформаторы" в эффективности державной "китайской модели" видели угрозу собственной концепции всемерного ослабления государства в экономике и политике.
Однако ухудшению имиджа Китая содействовала не столько эта информационная война малой интенсивности, сколько бурный поток дешевых и низкокачественных изделий с маркой "сделано в Китае". Российские и китайские "челноки" сумели "достучаться" практически до каждого потребителя с простым посланием "китайское - значит, ущербное". Да и сами "челноки", чаще всего выходцы из сравнительно бедных северо-восточных провинций Китая, не являются лучшим человеческим материалом. Впрочем, это в равной степени относится и к нашим первопроходимцам Великого челночного пути со всеми вытекающими последствиями для имиджа России в Китае. С большим запозданием китайские, а затем и российские власти взялись за особенно недобросовестных "челноков". Был отменен существовавший с советских времен безвизовый режим поездок. В Китае фальсификация товаров на экспорт стала караться очень сурово, вплоть до смертной казни. Ужесточаются таможенные и пограничные формальности, активизируется сотрудничество правоохранительных органов в борьбе с мафиози обеих стран, своими действиями наносящими серьезный ущерб престижу Китая в России и России - в Китае.
Имидж России в Китае - это отдельная тема. Но вряд ли будет оспорен тезис о том, что на сегодня в российском общественном мнении сложился устойчивый образ "второсортности" китайских товаров, китайской культуры. Из-за этого между провозглашаемыми с высоких трибун "отношениями стратегического партнерства" и настроениями в массах и даже в политикоформирующей элите обозначился широкий разрыв. Этот разрыв при определенных условиях может серьезно подорвать столь необходимые России добрые связи с огромной и быстро развивающейся страной.
Итак, в чем причины отсутствия противодействия совершенно неправильному имиджу "второсортности всего китайского"? В первую очередь в неэффективности государственных каналов информации, сильно пострадавших от разгула "реформаторов". На сегодняшний день из Китая поступает лишь тоненький ручеек сведений о происходящих там событиях и процессах, весьма поучительных для России. Бюро ИТАР-ТАСС с сокращенным даже по сравнению с временами советско-китайской конфронтации персоналом да еще корпункты РИА "Новости" и ОРТ не слишком балуют читателей и зрителей информацией о происходящем за Великой стеной. Закрылись все корпункты газет, так и не открылся корпункт Российского телевидения в Шанхае, центре китайских экономических реформ. И это в то время, когда московское отделение агентства Синьхуа постоянно наращивает штат и объем передаваемой информации, когда все центральные и некоторые провинциальные газеты Китая обзавелись московскими корпунктами и направили в них блестящих молодых собкоров, когда Центральное телевидение КНР, пока практически не имеющее зарубежной корсети, открыло в столице России свое представительство...
Неразвитость китайских каналов пропаганды - это вторая причина информационного вакуума о китайских делах в России. Структура китайских органов пропаганды скопирована с советских образца 50-х гг.: свои передачи по инерции ведет малопопулярное "Радио Пекин", издается на русском языке старомодный журнал "Китай", изредка печатаются любопытные и полезные информационные брошюрки. Но у Пекина отсутствуют весьма эффективные механизмы, добавленные в советскую внешнепропагандистскую машину в 70-80-е гг. Речь идет об агентстве АПН, издававшем сотни газет и журналов чуть ли не на всех языках мира, помогавшем иностранным корреспондентам "правильно увидеть социалистическую действительность" в поездках по СССР и даже планировавшем начать телевещание на весь мир. Речь идет и об Отделе международной информации ЦК КПСС, собравшем под одну крышу два-три десятка лучших журналистов-страноведов, искусных пропагандистов и контрпропагандистов. В ЦК КПК внешней пропагандой ведает один из подотделов Международного отдела, а ничего подобного АПН нет и не планируется. Вот и вынуждены тянуть нелегкий воз работы с российскими СМИ профессиональные дипломаты. Профессионалы-то они профессионалы, но не в той области - редко придумывают яркие информационные поводы для привлечения репортеров, а то и вовсе уходят от "живого общения", в лучшем случае выдавая готовые тексты через факс, а в худшем сутками не выключая автоответчик.
Правда, действует система приглашения российских журналистов в Китай, и она дает неплохие результаты - у нас и того нет. Нет у нас больше и издававшихся в советское время на китайском языке журналов "Советский Союз" и "Советская женщина". Жалкое существование влачит радиовещание на китайском языке, некогда работавшее 36 часов в сутки (одновременно на нескольких диалектах китайского языка). Бедствующий, как и все другие академические центры, Институт Дальнего Востока РАН ухитряется небольшим тиражом регулярно издавать журнал "Проблемы Дальнего Востока".
В отсутствие государственной поддержки информационный вакуум заполняется подчас самыми экзотическими путями. В Москве, например, создан Центр китайской культуры. Создан не какими-то высоколобыми культуртрегерами, а китайскими рестораторами. Вдобавок к своей основной деятельности, кстати, пропагандирующей высокие достижения китайской гастрономической цивилизации, они еще умудряются проводить кое-какие выставки, концерты, в их заведениях можно посмотреть передачи китайского телевидения.
Осознание того, что без рассказа о своей стране, о ее высокой цивилизации не удастся успешно продавать свои товары и услуги, пока еще не пришло к крупным китайским компаниям и банкам, действующим в России, и к нашим - в Китае. В отличие от корейских, японских, германских или швейцарских фирм они не занимаются спонсорством выставок, гастролей, кинофестивалей. Пришедшие в Россию по специальному решению китайского правительства компании по производству телевизоров, например, тратят немалые деньги на рекламные буклетики разных форматов, но не догадываются снабдить каждый продаваемый телевизор бесплатной видеокассетой о Китае. Открытый в Москве специально для борьбы с "второсортным имиджем" универмаг качественных товаров из КНР уже заполняется отнюдь не китайскими товарами, хотя мог бы стать центром торговли не только соевым соусом, но и изысканными копиями классических бронзовых и каменных статуэток, изделиями традиционных народных промыслов, свитками с живописью и каллиграфией, настоящим фарфором, игрушками и шелковыми веерами... А какие замечательные русские магазины - культурные центры можно было бы открыть в Пекине, в Шанхае или Гонконге...
Вступая в 51-й год существования КНР и наших дипломатических отношений, хочется обратиться к фирмам и компаниям обеих стран, участвующих в создании пятимиллиардного товарооборота даже не с программой-минимум, а просто со скромным предложением. Сделайте подарок молодежи, вашим покупателям и партнерам в ХХI веке - оплатите создание двух серверов в Интернете - русскоязычного о Китае и о России - на китайском языке! Дайте молодым людям шанс через киберпространство взойти на Великую стену и Красную площадь, пройти по залам Третьяковки и восхитительного Шанхайского музея изящных искусств, узнать о больших и малых городах, о своих сверстниках и их предках. Пусть хотя бы наши дети и внуки избавятся от неверных стереотипов, осознают величие и притягательность двух замечательных цивилизаций, которые история обрекла на соседство, взаимопонимание и дружбу!
