Дарья Курдюкова С тех пор как акционист Петр Павленский, на которого в РФ завели очередное уголовное дело, уехал во Францию и получил там политическое убежище, несколько месяцев о нем не было слышно. В ночь на понедельник он провел в Париже «Освещение» – поджег здание Банка Франции на площади Бастилии.
В справке, которую он раздал свидетелям – их было несколько человек, – сообщалось, что «Банк Франции занял место Бастилии, банкиры заняли место монархов», что Бастилию как символ деспотизма разрушил народ и что «возрождение революционной Франции зажжет мировой пожар революции». Павленского и его соратницу Оксану Шалыгину задержали, отправили на психиатрическое освидетельствование, вернули и снова задержали – оставили под стражей. Обвиняют Павленского в «порче чужого имущества способом, угрожающим жизни людей».
Если смотреть на «Освещение» с точки зрения политического активизма, неразумно и жестоко беглецу играть в эти игры в стране, перенесшей серию терактов. Фитиль давно зажжен, и контекст вызывает по крайней мере недоумение и мысли о конъюнктурном отношении к смерти людей. А в данном случае напоминает это именно игры: «Мы на горе всем буржуям...» – что за программа у этой гипотетической революции, кроме желания пошуметь? Если смотреть на этот выход с позиций акционизма, опять мешает контекст. То, что в «Угрозе» на Лубянке (когда он поджег дверь здания ФСБ) было четко сформулировано и удачно выстроено, теперь выглядит самоповтором – но тем же приемом вдруг заявлено о невнятных вселенских призывах. Тут ведь еще такая штука – пока художник, что называется, в обойме, каждая следующая работа сравнивается в связи с предыдущими и даже может постфактум повлиять на их восприятие. И самоповтор этот, к которому невозможно относиться вне контекста французских событий последних лет, работает против Павленского.
На прошлой неделе состоялось очередное судебное заседание по делу Кирилла Серебренникова и его коллег (см. «НГ» от 18.10.17). Суд продолжает гнуть свою линию – держать и не пущать. Всем фигурантам срок ареста продлен теперь до 19 января. Кириллу Серебренникову (за которого, напомним, заступаются не только российские деятели культуры, но и мировая культурная общественность) не дали несколько дней ни для того, чтобы доснять фильм «Лето», ни для репетиций «Нуреева» в Большом. Ни на поручительства уважаемых людей, число которых постоянно растет, и это известные представители совсем разных лагерей (у Серебренникова это среди прочих и Борис Хлебников, и Иосиф Кобзон), которым следствие таким образом тоже выражает недоверие, – ни на замечания адвокатов о юридических нарушениях в ведении следствия суд внимания не обращает. Там считают, что обвиняемые, даже лишенные загранпаспортов, скроются и могут вступить в сговор.
Хорошие новости пришлись на конец недели. В четверг на ВДНХ открыли Музей кино, замечательный, но, увы, многострадальный музей, который после выселения из Киноцентра на Пресне еще в 2005 году долго ютился на разных площадках. Три года назад директором Музея кино стала Лариса Солоницына, сменившая на этом посту основателя музея Наума Клеймана. В 2015-м между музеем и ВДНХ был заключен договор о долгосрочной аренде здания павильона № 36. В нем теперь работают три кинозала, оборудованные для показов не только с цифровых носителей, но и с аналоговых – 16- и 35-миллиметровой пленки. Сейчас в новом здании представили три выставки – посвященный истории российского кино «Лабиринт истории»; экспозиция «Анна. Прибытие поезда», приуроченная к 140-летию публикации «Анны Карениной», романа, ставшего одним из самых экранизируемых литературных произведений; «Кино – это звезды», проект, рассказывающий о советских кинозвездах и показывающий их портреты из музейной фототеки.
