В культуре: Памяти продюсера, или Как прожить без льгот

На прошлой неделе, в четверг, на 92-м году жизни умер итальянский продюсер Дино Де Лаурентис. Сегодня мы уже и наших продюсеров знаем – и по именам, и даже в лицо, а Де Лаурентис начинал, когда – во всяком случае, в Европе – профессия только-только на ноги становилась. И вот у нас принято говорить, что продюсерское кино противостоит авторскому, даже убивает его, а Де Лаурентис как будто опровергает эту максиму опытом своей без малого 92-летней жизни: «Дорога» Феллини, «Змеиное яйцо» Бергмана, «Связь» братьев Вачовски, «Горький рис» Джузеппе Де Сантиса, а кроме того – фильмы о докторе-каннибале начиная с «Охотника на людей», и много-много чего еще. В частности – «Ватерлоо» Сергея Бондарчука.

Продюсер – тот, который достает деньги и который, если не забывать одну из ключевых реплик мюзикла «Продюсеры», «никогда не вкладывает в спектакль свои деньги». Казалось бы, восхищаясь и отдавая дань памяти великого итальянца, следует поддержать инициативу московского мэра Сергея Собянина, который в прошлую пятницу объявил войну налоговым льготам для федеральных научных учреждений, расположенных в столице, – он уже, как сообщает Интерфакс, даже внес в Мосгордуму на рассмотрение проекты законов Москвы «О внесении изменений в статью 2 Закона города Москвы от 24 ноября 2004 года № 74 «О земельном налоге» и «О внесении изменений в статью 4 Закона города Москвы от 5 ноября 2003 года № 64 «О налоге на имущество организаций». Смысл этих поправок в том, чтобы уже с 1 января следующего года отменить льготы для научных организаций Российской академии наук, разных других наук и в том числе – Российской академии художеств. Поскольку, мол, эти федеральные учреждения уже получают необходимое финансирование, в том числе и на уплату налогов.

Вроде бы все правильно, но опыт сноса и последующего возвращения части торговых палаток поселяет естественные сомнения: идея отмена льгот, из одного бюджета – государственного – уже профинансированных, вроде бы хорошая, тем не менее легко вообразить, что среди пострадавших окажутся, например, многочисленные детские студии, работающие на Пречистенке, под крышей Академии художеств. Или – есть еще идея не менее жестких мер к спортивных сооружениям – ударит по детским спортивным школам. Вряд ли этого хотел новый московский мэр, начиная войну с разнообразными льготами и нарушениями, но я всегда в таких случаях вспоминаю рассказ Аверченко, в котором некий обыватель выражает недовольство властями, а оказавшийся рядом властитель, услышав его, передает ему на время бразды правления. Первое распоряжение нового короля – против нищеты. И вот он едет по городу и видит, как полицейские избивают бродягу. Как? Почему? Да вот же указ: в городе не должно быть нищих. Хороший рассказ, написан был, кажется, еще до революции, но при советской власти – запрещенный.