Иван Родин. На прошедшей неделе наконец закончилось всеобщее ожидание – что же этакого скажет Дмитрий Медведев в Послании Федеральному собранию. После мероприятия, правда, возникли новые вопросы: президент сказал общественности все, что хотел, или только то, что смог?
Впрочем, уже в начале недели стало ясно, о чем он в Послании точно не упомянет. О своем отношении к смертной казни в целом и невыполнению Россией обязательств по ее отмене в частности. Ведь Конституционный суд сделал вид, что ему нужно очень много времени для ответа на элементарный запрос Верховного суда. Из Кремля тут же среагировали: любые слова президента на эту тему в предстоящем Послании могут быть восприняты как давление на независимую ветвь власти.
Напомним, что Верховный суд задал вопрос: так можно с 1 января выносить смертные приговоры или нельзя? Ожидалось, что КС весьма быстро скажет: никак нельзя. Потому что, пока Госдума не отказалась от ратификации Протокола № 6 об отмене смертной казни, его нормы действуют для России де-факто. Однако КС затеял долгое разбирательство, тем самым элегантно освободив Медведева от необходимости делать какие-то определенные официальные заявления.
Однако есть один интересный нюанс. Непонятно: КС пошел на такую уловку по намеку Кремля или ему рекомендовал так поступить кто-то еще. Например, тот, исключительно личная прихоть которого заставила конституционных судей пару лет назад переехать на берега Невы. Ведь по-прежнему не ясно, какую роль в определении содержания Послания президента играет глава правительства Владимир Путин. Вот в прошлом году сам Медведев зачем-то убеждал всех, что поправки к Конституции они придумали вместе с Путиным. Хотя и были разговоры, что на самом деле все было немного не так.
А что же в этом году? Есть ли в Послании путинские части позитивного свойства или в этот раз он занялся исключительно блокированием нежелательных для него инициатив. Например, президентского призыва к Госдуме ратифицировать Протокол
№ 6. Или, скажем, негативной оценки деятельности руководства МВД. Ведь на прошлой неделе кампания по дискредитации милицейских начальников различного ранга только расширялась. Не исключено, что и она была затеяна под Послание Медведева. Однако в окончательной его версии ничего так и не прозвучало.
Иными словами, речь снова идет о внутренних отношениях в тандеме. Недавно Медведев заявил о его нерушимости, хотя в интервью германскому журналу Der Spiegel одновременно и признал, что попытки разрушить тандем имеются. Он так и не сказал, кто же этим занимается. Но ведь это и так видно. К примеру, 12 ноября даже не искушенный в политике зритель мог наблюдать, как, мягко выражаясь, недоуменно реагировал Путин на град поручений правительству. И на медведевские слова о том, что, мол, наша страна все еще живет за счет советского прошлого, а ничего нового за 20 лет не сделано. А более продвинутая публика уже с удовольствием замечает, какие ответные шаги предпринимает Путин. Он вообще ведет себя словно накануне избирательной кампании. Публично обсуждает со своей партией вопрос о вертикали собственных приемных, этакого скелета будущих предвыборных штабов. Отказывается от встреч с лидерами оппозиционных партий, потому что не хочет, чтобы они жаловались ему на его родную «Единую Россию». А чего стоит, например, его субботний приход на фестиваль рэпа, брейк-данса и здорового образа жизни?
Когда-то Путин сказал, что они с Медведевым одной крови. Тот ответил: мол, состав крови определят анализы, но думаем мы одинаково. На прошедшей неделе стало ясно, что это не так. Медведев не думает, как Путин. А вот о том, думает ли Путин, как Медведев, мы сможем узнать уже очень скоро. 21 ноября пройдет съезд партии ЕР, где премьер должен сделать доклад о посткризисном развитии России. Вот это и станет для тандема настоящим тестом на совместимость.
