Юлия Виноградова В мире антиквариата вся минувшая неделя была посвящена русским торгам, которые проходили в Лондоне сразу на нескольких площадках в течение пяти дней. Главными событиями стали два аукциона живописи Sotheby’s и Christie’s, заметно конкурирующие в рекордах и итогах, и триумфальная продажа Ротшильдовского яйца.
Наше, родное, пусть не всегда качественное, но всегда дорогое искусство остается главной отдушиной для коллекционеров любого масштаба. Аукционные дома счастливы: эти безумные русские с их безумными деньгами по-прежнему покупают все, что может быть названо русским искусством, особенно если это отвечает сегодняшним вкусам.
О вкусах, конечно, не спорят, но все же они поражают своей однобокостью. На торгах Christie’s как на дрожжах росли цены на патриотически греющие душу московские пейзажи с видом Кремля Алексея Боголюбова и Исаака Левитана (стоимость каждого – 1,58 млн. фунтов). Впрочем, при современной ситуации в стране что может быть актуальнее? В это же время на Sotheby’s под аплодисменты было куплено декоративное, театрально-костюмное (правда, что касается живописи – очень качественное) полотно с изображением сцены из боярской жизни XVII века Константина Маковского (2,036 млн. фунтов). Такой интерес, похоже, тоже объясним в свете того, что мы теперь отмечаем как главный праздник день освобождения Москвы от поляков (а с ним и пришествие к власти Романовых).
Восхищение потраченными суммами часто смешивается с непониманием и даже осуждением. За те деньги, которые тратятся на русское искусство средней руки, можно, например, собрать неплохую коллекцию старых мастеров. Но кому нужны старые мастера, если на аукционном мольберте стоит, например, работа сладкого, манерного Константина Сомова? Его коллекция, выставленная на Christie’s, расходилась на ура – переплачивали даже за невнятные рисунки, не говоря уж о живописи. На вопрос, в чем секрет, один из директоров Christie’s Йохан Пулкканен только развел руками: художник нравится широкому диапазону покупателей. К тому же – рынок.
А вот редкая, замечательного качества и действительно мирового уровня работа Любови Поповой «Натюрморт с подносом» особого интереса не вызвала – ее цена с трудом поднялась до нижней отметки эстимейта (1,7 млн. фунтов). Наверное, потому, что на картине нет Кремля, березок и тому подобных русских радостей. Продавалась она, кстати, на первом в истории русских торгов вечернем аукционе, устроенном Sotheby’s как попытка вывести наше искусство на другой качественный уровень, сделать торги более престижными, статусными (напомним, что вечером традиционно продаются шедевры импрессионистов и старых мастеров). Но зачем нам статусность, если мы по-прежнему в любое время суток покупаем Сомова, Маковского, Айвазовского?
Единственная радость прошедших торгов живописи – по достоинству оцененный великолепный «Портрет писателя Александра Тихонова» кисти Юрия Анненкова, купленный на Christie’s за 2,26 млн. фунтов. Как водится на русских торгах, его приобрел некий Anonymous, под которым скорее всего скрывается очередной соотечественник. Однако такая вещь может заинтересовать и иностранного покупателя, поскольку точно вписывается в авангард, единственный вышедший на мировой художественный рынок раздел русского искусства, и может украсить любую коллекцию.
Живопись живописью, но самое пристальное внимание привлекло Ротшильдовское яйцо, изготовленное Карлом Фаберже более века назад. После знаменитой покупки Виктора Вексельберга яиц на рынке не было, и это усыпанное бриллиантами розовое чудо с петушком и часами вызвало небывалый интерес, ведь оно само по себе – дань русскому безумству и роскоши. В торгах участвовали сразу несколько оппонентов, но всех обошел российский коллекционер Александр Иванов, не скрывавший покупки, что совершенно нетипично для русских покупателей. Почти 9 млн. фунтов – и яйцо стало самым дорогим русским предметом, проданным когда-либо с молотка и уступающим в стоимости только Василию Кандинскому (которого европейцы, кстати, давно и настойчиво считают своим художником).
Специалисты говорят, что увлечение национальным искусством типично для развития антикварного рынка любой страны. И этот этап безумства в конце концов должен завершиться. Но если раньше полагали, что причиной этому станет отсутствие на рынке шедевров, то теперь, когда русские сметают даже второстепенную живопись, остается надеяться только на развитие художественного вкуса. А до этого нам, похоже, еще далеко.
