Зеленый – новый красный?

Идеолог КПРФ Денис Парфенов (в красной куртке) с партийными активистами Кириллом Палагиным (в шарфе) и Алексеем Житковым (справа). Фото со страницы «Компартия Серпухов» в «ВКонтакте»

Еще в 2022 году Николай Патрушев (на тот момент секретарь Совета безопасности) предупреждал на встрече с разведслужбами стран СНГ, что экологическая повестка становится новым инструментом политической дестабилизации.

«Угрозы, связанные с использованием экологической проблематики в целях ослабления экономики и обороноспособности государств, возросли. Провоцируется протестная активность и дестабилизация ситуации», – говорил он.

Экология, пояснял тогда Патрушев, это редкий пример того, как внешне аполитичный мотив сопротивления способен давать опасный мобилизационный эффект. И не потому, что сама по себе экология содержит деструктивный заряд. Как раз наоборот, экологическая повестка воспринимается обществом как нечто искреннее, справедливое и, главное, неидеологизированное.

Лозунги в защиту природы действительно не вызывают у массового сознания отторжения: не несут партийной окраски, не требуют политической лояльности и не обязывают к сложному моральному выбору. Все предельно просто: деревья должны расти, а вода и воздух – оставаться чистыми. И эта простота идеальна для маскировки тех, кто ищет способ подрыва политической стабильности общества руками самих граждан.

Сегодня, когда политический климат оживляется на фоне нового геополитического разворота, слова Патрушева уже не выглядят простым аналитическим предостережением. Напротив, они заставляют оглядеться вокруг – и посмотреть на природоохранную повестку и ее антураж.

В стране меж тем наблюдается настоящий всплеск экологических протестов. Люди выходят на защиту лесных массивов и водоемов на Дальнем Востоке, в Сибири и на Урале, в Поволжье и в Московской области. В Подмосковье эта тема особенно благодатна. Регион представляет собой один из ключевых политико-экономических центров: здесь сосредоточены главные транспортно-логистические узлы страны, здесь же локализуют основные совместные производства наши стратегические партнеры. Словом, это инфраструктурный узел национального значения.

И потому каждый новый производственный кластер, трасса или торгово-логистический центр требуют не только серьезных инвестиций, но и неизбежных изменений в ландшафте: вырубка деревьев, прокладка дорог, смена категорий землепользования. У проживающих поблизости людей это может вызывать естественную негативную реакцию. Но как только эта реакция выходит за рамки локального обсуждения и начинает привлекать к себе внимание политических акторов, ситуация меняется. И сценарий разворачивается быстро и по хорошо знакомым лекалам.

По лесам и полям

Прямо сейчас мы видим, как эта технология реализуется в двух, казалось бы, не связанных между собой точках Подмосковья: деревне Данилово в Домодедовском районе и поселке Лесной в Пушкинском округе. На поверхности – два абсолютно разных населенных пункта. Их разделяют более полутора сотен километров, социальный состав и контекст.

Объединяет то, что в обоих случаях реализуются проекты создания индустриальных парков. Оба мегапроекта с объемом инвестиций в несколько десятков миллиардов рублей были разработаны и утверждены еще в прошлом году, пройдя положенный фильтр технических обоснований и муниципальных согласований. Как только работы начали переходить из проектной фазы в строительную, у местных жителей возникли абсолютно разумные вопросы: как сохранить транспортную доступность, кто озеленит буферные зоны и как будет закрыта потребность в новой социальной инфраструктуре с учетом того, что новые объекты создадут тысячи новых рабочих мест. Все это важные, нужные темы, которые вполне могли бы стать предметом конструктивного диалога.

Но по мере развития ситуации эволюционировали и вопросы, а главное – переменились форма и тональность вопрошающих. Инициативные группы вдруг заговорили манифестами: в Данилово забеспокоились о пахотных землях, в Лесном – о защите леса, который, как известно из либеральной повестки, «легкие нашей области». Далее от полей и деревьев перешли к предостережениям об угрозе захвата земли мигрантами и вытеснению, то есть буквально выживанию, местного населения. Почему вдруг новые рабочие места предназначены для мигрантов, а не для коренных жителей области – вопрос риторический.

Но самое показательное – с какой скоростью локальное недовольство начало расползаться: вслед за политическими инвективами понеслись коллективные жалобы в суды и следственные органы, попытки привлечения жителей соседних муниципалитетов и, наконец, видеообращения к политическому и силовому руководству страны. Что здесь нового, спросите вы? Разве что неожиданный состав тех, кто сегодня формирует ядро этой протестной кампании.

Лодку раскачивают влево

В прошлом десятилетии подмосковная экологическая повестка считалась почти эксклюзивной ареной так называемой несистемной оппозиции. Все мы помним шумные акции вокруг Химкинского леса или протесты против мусорного полигона в Волоколамске, которые, как теперь признается уже в Соединенных Штатах, финансировались через структуры USAID. Тогда доморощенные герои «зеленой» борьбы активно пользовались природоохранной повесткой и деньгами США для ослабления устойчивости государства изнутри, а затем ездили для отчетов и получения новых инструкций в Грузию и страны Прибалтики, где были развернуты основные координационные центры западных спецслужб.

СВО резко изменила ситуацию. Власть жестко отсекла каналы внешнего финансирования и зачистила поле от активных агентов влияния. Кто-то оказался под следствием, как известный левый активист Сергей Удальцов (внесен в перечень лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремизму или терроризму), сначала осужденный за организацию беспорядков на Болотной площади, а ныне проходящий по статье об оправдании терроризма. Кто-то успел скрыться за рубежом, как Евгения Чирикова (иностранный агент, включена в перечень лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремизму или терроризму), открыто собирающая деньги на нужды ВСУ (проходит по делу о финансировании террористической организации). Но с наказанием радикалов и выдавливанием агентов влияния проблема не исчезла. Напротив, освободившуюся нишу заняли фигуры из лагеря уже системной оппозиции, научившиеся использовать протестный потенциал в своих электоральных и политических целях.

Если посмотреть на ситуацию в Данилово и Лесном, то довольно легко обнаруживается след движения «Люди дела», созданного под эгидой подмосковных коммунистов. Его основатели – члены КПРФ Алексей Житков и Кирилл Палагин. Оба довольно немолоды, на ниву политического активизма пришли буквально три-четыре года назад. Открыто проповедуют идеи марксизма-ленинизма, декларируя своей основной целью вовлечение окружающих, прежде всего молодежи, в борьбу с властью – ведь «только в борьбе у человека расширяется кругозор и выковывается воля».

«Как хорошо, что проблемы решаются сами по себе, можно было бы сказать, если бы мы жили в мире грез и розовых пони. Но далеко не всегда жизнь бывает справедлива. А что же это такое, пресловутая ваша справедливость? Понятие, как ни крути, сугубо классовое!» – пафосно звучит одно из видеообращений их движения.

Несмотря на то, что формально каждый из них представляет разные муниципальные отделения (Житков из Лобни, Палагин из Домодедово), работают они по всей области и строго по шаблону: локальная проблема – массовая мобилизация – коллективные обращения – политические требования. По таким лекалам они «решали» проблемы жителей Дмитровского городского округа или воспитателей детсадов из Одинцовского района. Относительно недавно к их инициативам стали подключаться коммунисты-тяжеловесы. Например, прошлым летом они вместе с депутатом Госдумы и секретарем МГК КПРФ по идеологии Денисом Парфеновым инспектировали  речку Уча в Пушкинском округе.

Особого внимания заслуживает их подход к «финансовой независимости». Активисты продвигают идею создания кооперативов – от сельхозартелей до пасек. Первым, по их задумке, должен был стать кооператив пчеловодов. Но пока, как признают сами организаторы, им финансово помогают люди, которые просят не озвучивать их имена. Сильно надеемся, что спонсорские деньги все-таки проходят через казну партии, а не приходят из недружественных государств, в том числе Украины.

Белые пятна биографии

Не менее интересна и биография организаторов. Если Житков известен среди коммунистов как кандидат в органы местного самоуправления Лобни, то Палагин вырос из ниоткуда. Во всяком случае до 2020 года, когда он вступил в ряды коммунистов, в его биографии сплошное белое пятно.

После включения движения «Люди дела» в ситуации с Данилово и Лесной как раз и произошла смена формы и во многом сути протеста. Вместо решения утилитарных проблем жители начали вставать в кадр и апеллировать к главе государства. Уже после них протесты обретают новые смыслы и других сторонников – от национал-патриотических движений до системных либералов вроде экс-яблочника Сергея Митрохина и сопредседателя партии «Зеленых» Сергея Шахматова.

Этот могучий сплав дополняют и совсем необычные элементы. В социальных сетях начинают циркулировать «фронтовые» видеообращения, в которых якобы военнослужащие из зоны СВО выражают поддержку подмосковным протестующим. Кстати, очень тревожный сигнал – и для внутриполитического блока страны, и для контрразведывательных служб. Причем не важно, фейк это или настоящие участники СВО в очень чистой новенькой форме.

Для чего это нужно

Трудно всерьез предполагать, что центральный комитет КПРФ вручную управляет каждым своим региональным активистом – слишком децентрализована эта политическая структура. Но и отрицать, что вся деятельность идет строго в русле генеральной линии партии, было бы также наивно. Идеологические установки, методички и акценты считываются и воспроизводятся на местах четко и своевременно. Над каждой партийной ячейкой стоит свой партийный куратор, и Палагин с Житковым тут не исключение. А потому продвигаемая ими задача раскачки населения (читай электората) на борьбу отвечает долгосрочным целям и задачам партии.

Да и вообще логика уличной мобилизации, которую в КПРФ официально называют «пробуждением гражданской активности», напрямую вытекает из последних требований партии к высшей власти снять все ограничения на массовые мероприятия. «Уже 4-й год подряд КПРФ под этим предлогом не получает согласования на проведение крупных протестных митингов и шествий… Представители КПРФ неоднократно обращались к властям с требованием отменить действующие ограничения, которые сегодня используются исключительно в угоду интересам господствующего класса… КПРФ настаивает: все ограничения должны быть немедленно сняты!» – заявлял в конце марта депутат-коммунист Денис Парфенов.

К моменту, когда ограничения на массовые мероприятия могут быть окончательно сняты – а это, судя по всему, будет аккуратно синхронизировано с началом предвыборной кампании 2026 года – коммунисты явно рассчитывают вывести на улицы уже хорошо подготовленную и идеологически «заряженную» часть своего электората. И подготовка эта идет полным ходом. Подведение промежуточных итогов, надо полагать, намечено на 22 апреля, когда коммунисты со всей России соберутся у Мавзолея, чтобы почтить своего вождя в день 155-летия со дня его рождения.

Пример Данилово и Лесного лишь подтверждает, что любой очаг народного недовольства может быть встроен в стратегию будущей парламентской гонки. И в этом контексте особенно примечательно, насколько легко и непринужденно радикальные коммунисты вступают в тактические союзы с представителями либеральной оппозиции – идеологические границы быстро стираются, когда речь заходит об участии в крупном политическом проекте. Левые силы с готовностью тормозят масштабные инфраструктурные проекты, сковывая бизнес и не допуская локальной победы частного капитала — пускай он даже создает рабочие места для тех самых трудящихся и формирует налоговую базу для всего региона.

Иллюзий быть не должно: нынешняя агрессивная мобилизация – это также ресурс, которым будут пытаться воспользоваться не только ее непосредственные организаторы. Нет сомнения, что та же СБУ или ГУР, которые тратят массу усилий для вербовки населения, провоцируя их на поджоги и прочие теракты, просто мечтают завладеть подобного рода протестующими и тем более взять под контроль их организаторов. Случись такое – и масштаб угроз может стать значительно опаснее.