Никита Белухин
На общенациональную минуту молчания в память о жертвах стрельбы в Эребру пришли, в том числе, сотрудники шведской полиции. Фото Reuters
В Швеции в городе Эребру 4 февраля произошло самое массовое убийство в новейшей истории страны. 35-летний Рикард Андерссон застрелил 10 человек и сам погиб в ходе случившегося. До этого крупнейшим школьным преступлением в стране были действия 21-летнего Антона Петтерсона, который 22 октября 2015 года убил холодным оружием троих в городе Трольхеттан. Случившееся тогда полиция обозначила как «преступление на почве ненависти», но не как теракт, что вызвало дискуссию о двойных стандартах в шведской правоохранительной системе.
Но если Петтерсон вдохновлялся примером норвежца Андерса Брейвика и других ультраправых экстремистов, считая, что Швецию захватили иммигранты, а правительство игнорирует интересы граждан, то в случае трагедии в Эребру мотивы преступника пока остаются неизвестными и скорее обусловлены его психическим расстройством и социальной изоляцией. Это, однако, не помешало Андерссону в 2011–2014 годах получить лицензии на четыре образца охотничьего оружия.
В речи к нации 9 февраля премьер-министр Ульф Кристерссон предпочел отказаться от спекуляций по поводу мотивов преступника, но все же подчеркнул, что к опасениям людей иммигрантского происхождения следует относиться с пониманием и уважением.
Преступления, совершаемые людьми с психологическими отклонениями, не всегда возможно подвести под категорию терроризма, а нападавших привлечь к уголовной ответственности. Но для стран Северной Европы эта проблема стоит остро, и ущерб от нее порой оказывается даже больше, чем от собственно терактов.
Трагедия в Эребру хотя и стала неожиданностью, но предпосылки назревали давно. Так, в августе 2021 года, январе и марте 2022-го три школы на юге Швеции подверглись неудачным нападениям «стрелков», а в июне 2022 года правительство решило подготовить серию экспертных докладов и рекомендаций по усилению безопасности школ. Заключительный был представлен в декабре 2024-го, и далеко не все содержащиеся в нем предложения начали реализовываться на практике.
Для стран Северной Европы и в будущем острым будет противоречие между продвижением свободы слова, толерантности и либеральных ценностей и эффективной борьбой с правым экстремизмом и терроризмом. Они одними из первых в Европе ввели запрет на высказывания, разжигающие ненависть к расовым и этническим группам. Дания ввела такой запрет в 1939 году на фоне антисемитской пропаганды нацистской Германии, Норвегия – в 1961-м во время новой волны антиеврейских настроений в Западной Европе, Швеция – в 1949-м по той же причине. В Финляндии запрет появился в 1970 году, после того как вступила в силу Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, принятая ГА ООН в 1965-м.
При этом ситуация в Швеции осложняется тем, что системной официальной статистики преступлений, совершаемых иммигрантами различных поколений, не ведется. Хотя отдельные исследования, подготовленные шведским Советом по профилактике правонарушений, публиковались. Считалось, что обнародование подобной статистики не решит проблему преступности, а лишь усилит ксенофобию и мышление по принципу «мы-они» в обществе. В то же время отсутствие ясного анализа структуры преступности и ее источников негативно сказывается на эффективности работы полиции.
Примечательно, что после шведской трагедии отдельные партии «синего блока» в Дании («Либеральный альянс», «Датские демократы», Консервативная народная партия и Датская народная партия) выступили за отмену принятого в декабре 2023 года закона, запрещающего публичное надругательство над священными текстами. Как и за отмену статьи 266b Уголовного кодекса Дании, запрещающей разжигание ненависти и распространение ложных слухов и обвинений в отношении социальных групп в связи с их вероисповеданием и этническим происхождением. Опираются они, правда, не на школьный шутинг в Эребру, а на недавнее убийство Сальмана Моники, иракского иммигранта, который устраивал показательные сожжения Корана. Но совпадение этих двух событий не случайно.
Вполне вероятно, что произошедшее в Эребру послужит дополнительным аргументом в пользу усиления работы правоохранительных и социальных служб Швеции. При этом негодование журналистов вызвало то, что многие иностранные СМИ проводят параллели между ростом организованной преступности в стране и действиями Андерссона, хотя в действительности прямая связь между этими социальными феноменами отсутствует.
В центре дискуссий оказалось регулирование выдачи лицензий и продажи оружия для охоты, в особенности полуавтоматических винтовок AR-15, шведским гражданам, хотя окончательного подтверждения, что Андерссон использовал именно это оружие, все еще нет. В Швеции оно было разрешено для покупки с целью охоты с 1 августа 2023 года.
В минувшую пятницу правящие партии и крайне правые «Шведские демократы» выступили за ужесточение правил торговли оружием и полный запрет AR-15, хотя ранее были против подобного шага. В тот же день, однако, это решение вызвало серьезные споры между руководством партии и рядовыми членами «Шведских демократов», которые сочли его поспешным и не отвечающим интересам их избирателей. Ведь проблема, по их мнению, состоит не в покупке оружия для охоты, популярного хобби для многих шведов, а в борьбе с нелегальным оборотом стрелкового оружия, который растет одновременно с организованной преступностью.
Правящая Умеренная коалиционная партия сталкивается с похожей дилеммой, с одной стороны, борясь с глобальными преступными сетями, закрепившимися в Швеции и источником которых стала иммиграция, а с другой – призывая к общественному единству и солидарности перед лицом трагедии в Эребру.
