Александр Жебин
С отказа КНДР допустить инспекторов МАГАТЭ на два объекта Центра ядерных исследований в уезде Йонбён начался кризис, который, казалось, был окончательно разрешен переговорами в Женеве. Фото Reuters
21 октября 1994 года представители США и КНДР подписали в Женеве Рамочные договоренности (РД), призванные урегулировать ситуацию вокруг ядерных программ КНДР. Кризис разразился после того, как 12 марта 1993-го Пхеньян заявил о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Непосредственным поводом для такого решения стала неадекватная, по мнению КНДР, реакция МАГАТЭ и международного сообщества на отказ северокорейцев допустить инспекторов на два объекта. Их осмотр, по мнению МАГАТЭ, мог пролить свет на историю ядерной программы КНДР, в частности выявить точное количество плутония, накопленного этой страной.
США, которые взяли на себя главную роль в урегулировании конфликта, 11 июня 1993 года, за день до вступления в силу решения КНДР о выходе из ДНЯО, подписали совместное американо-северокорейское заявление. Согласно документу, Пхеньян приостановил осуществление своего решения о выходе из ДНЯО. Однако потребовалось еще 16 месяцев упорных переговоров, в течение которых стороны были близки к вооруженному конфликту, произошел визит бывшего президента США Джимми Картера в КНДР в июне 1994 года и смерть Ким Ир Сена в следующем месяце, прежде чем стороны смогли найти компромиссное решение в Женеве. В соответствии с РД, Пхеньян должен был заморозить свой газографитовый реактор и другие объекты, где могли получать оружейный плутоний, прекратить строительство еще двух реакторов мощностью 50 и 200 МВт, остаться членом ДНЯО и принять меры для выполнения Декларации Севера и Юга Кореи от 1991 года о денуклеаризации полуострова.
В Вашингтоне предпочли свести свои обязательства по РД к двум основным пунктам: созданию международного консорциума КЕДО для строительства в КНДР АЭС из двух реакторов на легкой воде (ЛВР) и поставкам до пуска первого из них, намечавшегося на 2003-й, по 500 тыс. т жидкого топлива ежегодно в качестве компенсации за остановку действующего в КНДР реактора и прекращение строительства двух новых..
Особенно в США не любят вспоминать о том, что РД, помимо «нераспространенческих» статей, содержали ряд политических обязательств перед КНДР. Среди них – предоставить «официальные гарантии» того, что США не применят против КНДР ядерное оружие, не будут угрожать его применением и станут двигаться к «полной нормализации политических и экономических отношений».
А ведь именно в этих обязательствах США заключалась главная ценность РД для Пхеньяна, который воспринимал их прежде всего как своего рода дорожную карту к нормализации двусторонних отношений. Без этого реализация проекта строительства АЭС в КНДР была априори невозможна из-за американского законодательства об экспортном контроле в страны, подобные КНДР. Кстати, об этом еще до подписания РД предупреждали некоторые специалисты.
Вопреки утверждениям США о том, что они выполняли свои обязательства, неоспоримым остается тот факт, что Вашингтон и КЕДО тянули с началом сооружения АЭС почти восемь лет и приступили к нему фактически лишь в августе 2002-го. Да и то, видимо, потому, что делать это в 2003 году, когда первый ЛВР должен был вступить в строй, было бы уже совсем неприлично. А ведь в письме тогдашнего президента США Билла Клинтона северокорейскому лидеру Ким Чен Иру американцы взяли на себя обязательство построить АЭС даже в одиночку, если по каким-либо причинам КЕДО сделать это окажется не в состоянии.
Дело в том, что американская сторона с самого начала не собиралась соблюдать РД. В октябре 1994 года, когда в Женеве подписывались Рамочные договоренности, в Белом доме никто всерьез не рассчитывал на то, что США придется строить АЭС в КНДР. Тогда, три месяца спустя после кончины Ким Ир Сена (8 июля 1994 года), в Вашингтоне были уверены в том, что режим в Пхеньяне рассыплется в самое ближайшее время.
В результате ни гарантий, ни нормализации отношений с США Пхеньян не получил. Между тем такой разворот в политике США вовсе не был неожиданным. Республиканцы еще до победы Джорджа Буша на президентских выборах 2000 года ломали голову над тем, как США уйти от выполнения своих обязательств по РД, свалив при этом вину на КНДР. Они требовали если не отказа от РД, то по крайней мере их пересмотра и предъявления КНДР дополнительных условий. Предлагалось, в частности, вместо АЭС строить теплоэлектростанции, добиться от КНДР отказа от производства ракет средней и большой дальности, экспорта ракет и ракетных технологий, сокращения обычных вооруженных сил и вооружений и их отвода из районов, прилегающих к демилитаризованной зоне в Корее, соблюдения прав человека и т.д. Все это должно было сопровождаться масштабными инспекциями. В случае отказа принять эти требования не исключалась возможность введения морской блокады и даже превентивных ударов по КНДР.
После прихода к власти Буш включил в 2002 году КНДР в «ось зла» и в список стран, по которым возможно нанесение превентивных ядерных ударов. Диалог прекратился.
Следующая попытка решить проблему ядерных программ КНДР была предпринята в ходе начавшихся в августе 2003 года в Пекине шестисторонних переговоров (США, КНР, РФ, Япония, КНДР и Южная Корея), но и она оказалась неудачной. Вскоре после их начала The New York Times, называя требования США о том, чтобы КНДР полностью разоружилась до того, как ей предложат что-нибудь конкретное взамен, «нереалистичными», написала: «От переговоров нельзя ожидать серьезного прогресса до тех пор, пока Вашингтон не объявит о конкретных дипломатических и экономических шагах, которые он предпримет, если Северная Корея согласится проверяемым путем ликвидировать все свои ядерные программы».
Этого до сих пор США так и не сделали.
