Как геополитика влияет на международное сотрудничество в научной сфере

Годовой тренд количества российских статей и их доли в Web of Science (WoS)

Развивающийся геополитический кризис вновь остро поставил вопрос о влиянии геополитики на науку. Большинство международных соглашений России в научной сфере с участием западных стран было разорвано, включая соглашения, связанные с использованием научной инфраструктуры. В то же время большинство западных стран и университетов не стали ограничивать партнерства на индивидуальном уровне, а редакторы и издатели научных журналов в основном отказались следовать призыву бойкотировать публикации российских ученых. Есть исключения в том и другом случае, но это точно не мейнстрим.

Совместно с коллегами из Китая и Норвегии я был одним из авторов опубликованного препринта, посвященного проблемам влияния геополитики на международное научное сотрудничество на примере российского кейса (The Influence of Geopolitics on Research Activity and International Collaboration in Science: The Case of Russia). Результаты исследования дают обширную пищу для размышления.

Прежде всего закономерно встает вопрос, в какой мере геополитическая ситуация повлияла на международное сотрудничество в научной сфере с участием России. Для анализа использовались данные Science Citation Index Expanded (SCI-E) – индекс цитирования по точным, естественным, медицинским и техническим наукам; Social Sciences Citation Index (SSCI) – индекс цитирования по социальным наукам; Arts & Humanities Citation Index (AHCI) – индекс цитирования по гуманитарным дисциплинам. Все эти индексы – составные части Web of Science Core Collection. Параллельно мы построили часть графиков на данных Scopus, на них наблюдались те же тренды, поэтому было принято решение ограничиться одной базой данных.

В первую очередь следует отметить драматическое снижение количества публикаций с российскими аффилиациями. Это частично можно объяснить снижением количества публикаций в материалах международных конференций (в Web of Science влияние конференций менее выражено, чем в Scopus): проблемы с визами и оплатой оргвзноса; проблемы с пандемийными ограничениями. Но это только частичное объяснение. Более того, доля российских публикаций в мире начала падать еще в 2019 году, что нельзя объяснить влиянием конфликта в Украине или пандемией COVID-19.

Что касается доли российских публикаций с международной коллаборацией, то исследование подтвердило нашу гипотезу: геополитические конфликты лишь незначительно влияют на долгосрочные модели и тенденции международного научного сотрудничества. Российская наука в высокой степени интегрирована в мировую науку, а относительная интенсивность сотрудничества в двусторонних отношениях остается достаточно стабильной. Исключение составляют те области, где большое значение имеет крупная межгосударственная научная инфраструктура, например Particles & Fields (частицы и поля).

Есть также признаки того, что сотрудничество с Германией (но не США!) становится менее интенсивным и расширяется в отношениях с Китаем и Индией.

Доли российских статей в области «Частицы и поля», подготовленных отечественными физиками в сотрудничестве с учеными из четырех стран. Источник: «The Influence of Geopolitics on Research Activity and International Collaboration in Science: The Case of Russia»

Какие из этого можно сделать выводы для практики? Во-первых, людей, которые продолжают реализовывать совместные исследования в нынешних сложных условиях, нужно холить и лелеять, не обижать и уж ни в коем случае не увольнять. Лучше всего помогать – и морально, и рублем.

Более того, роль посредников (в английском языке чаще употребляется термин gatekeeper) в международных связях часто выполняли ученые, которые живут и работают в других странах, но поддерживают связи с российским академическом сообществом и продолжают дистанционно работать в российских университетах и научных институтах.

Кроме того, я твердо убежден, что в науке не может быть «дружественных» и «недружественных» стран. Наверное, такое имеет место быть в вопросах экономического и военного сотрудничества. Но неужели физика бывает дружественной и недружественной? Конечно, я признаю, что из этого правила есть свои исключения, но, опять же, это не мейнстрим.

Во-вторых, мы как-то уж слишком часто меняем вектор развития в науке. Вспомните, еще несколько лет назад тратились миллиарды бюджетных средств на скупку аффилиаций зарубежных ученых и проводились массовые «тусовки» под брендами QS и Times Higher Education. Сейчас складывается такое ощущение, что все это было «не то» и «не туда». Немного пугает при этом, что при смене курса советники остались практически те же.

Проект «5–100» (повышение престижности российского высшего образования и попадание не менее пяти отечественных университетов в сотню лучших по версии авторитетных международных рейтингов) неоднократно подвергался критике со стороны академического сообщества в основном за приверженность сугубо количественным индикаторам и «рейтинговой гонке». Но эта инициатива совершенно точно положительно повлияла на интенсификацию международного сотрудничества и увеличение академической мобильности.

Так может, стоит приложить усилия, чтобы сохранить хотя бы оставшиеся крохи от результатов, которых удалось достичь?