Антон Зверев
Не только ребенок – любой взрослый испытывает муку, когда его не ценят, а оценивают. Фото РИА Новости
Если принять за аксиому, что свою кровную обязанность – передачу детям знаний школа во многих случаях передоверила частным лицам и структурам, то ее остаточную (по факту) миссию в обществе можно описать двумя функциями: 1) производство оценок и 2) элементарный присмотр за детьми. «Главное дело общего образования – отпустить родителей на работу, чтобы они там могли спокойно заниматься экономикой», – поделился с автором в частном разговоре один из авторитетнейших экспертов, отслеживающих ситуацию.
Тоже оценка. Жесткая. Без лайков и расшаркиваний перед педагогами. Вряд ли к такому уровню открытости готово общество.
Поэтому отраслевые генералы от образования любят порассуждать на отвлеченно-гносеологические темы выставления правильных (читай: согласных высшим директивам) односторонних (то есть устремленных сверху вниз, от педагога к его подопечному) школьных оценок (они же баллы, зачетные единицы и т.д.).
«Наша задача – привить и школьнику, и учителю культуру объективности, культуру честности. Без этого очень сложно», – заявлял 14 ноября 2017 года в эксклюзивном интервью ТАСС тогдашний глава Рособрнадзора Сергей Кравцов. Вывод напрашивался сам собой: в школу они, наши дети, приходят плутоватыми митрофанами с букетом социально опасных привычек.
Склонность к высокопарному слогу перенял у Кравцова заступивший на его пост в августе 2020 года Анзор Музаев. «Мы хотим вернуть культуру объективного оценивания не только на экзаменах, не только за ЕГЭ, ОГЭ, ВПР, но и чтобы каждая текущая оценка в дневник была объективной», – объясняет действующий руководитель надзорного ведомства.
Из высказываний чиновников от образования, посвященных теме объективности оценок, можно собрать полезную подборку наставлений. Вот лишь некоторые из них: «Если экзамен проходит объективно, то качество знаний улучшается»; «Идеальная ситуация, когда все экзамены проходят объективно, и постепенно мы к ней идем»; «Мы не ругаем школы за низкие результаты. Мы говорим, что они должны быть объективными».
При этом прямо противоположные воззвания, адресованные школьной отрасли, звучат из уст европейских политиков. Яркий пример. Глава кабинета министров Великобритании Риши Сунак представил в июне 2023 года национальный доклад о росте креативных индустрий. Для справки: творческие отрасли Соединенного королевства растут в 1,5 раза быстрее, чем экономика в целом. Эпитет «творческий» используется в тексте доклада 40 раз (в том числе по отношению к рабочей силе, которой обещают предоставить сервис «вдохновляющего и полноценного образования»), а эпитет «объективный» – 0 (ноль) раз.
В программе Сунака жирно выделено определение креативности: способность воображать, понимать, выражать или делать то, чего раньше не было. (The ability to imagine, understand, express or do something that was not there before.) Учиться делать то, «чего раньше не было», вслед за пионерами экономики D.I.Y. («сделай сам») неизбежно предстоит и массовой школе РФ, и управляющим ей чиновникам.
Однако для начала хочется понять: так ли важна способность к творчеству для пленников классно-урочной системы, самим школьникам? Следуя классическим канонам, в школе они всего лишь постигают общезначимые истины. А если так, то для чего им тратить время на художества?
Согласно поэту-нобелиату и педагогу («Перепачканный мелом правый рукав пиджака выдает род занятий», – писал он о себе) Иосифу Бродскому: «Каждый человек воспринимает то, что он видит, сквозь свою абсолютно уникальную призму». Ребенок – человек. Стало быть, и его духовный аппарат, согласно этой гипотезе, напоминает призму. Призма же – в отличие от зеркала – преломляет, а ни в коем случае не занимается прямым копированием академических КИМ в виде тренажеров, карточек и тестов.
Этот закон природы объясняет, почему многие малолетки отторгают школу, – каждым из нас и человеческим обществом в целом управляют законы призмы, а не зеркала: человек преломляет все те потоки, что получает извне. Не впитывает, как губка, не отражает, как зеркало, не загружает, как буфер памяти, а возвращает отправителю нечто, пускай иной раз странное, но совершенно авторское, часто поразительное. «То, чего раньше не было...»
Школа клянется, что может измерить этот природный угол зрения ученика, не нанося последнему вреда. Но дело в том, что диагностика Рособрнадзора на совсем иную цель настроена: определяет в лучшем случае отклонения от нормы обученности (от средней цифры по больнице)…
В начале нулевых мне довелось присутствовать при обсуждении темы о правах детей в Центре развития русского языка. Разговор шел своим чередом. Как вдруг... «Ну давайте отменим оценки хотя бы за физкультуру, музыку и рисование!» – будто забыв о направленных на нее микрофонах и камерах, взмолилась специалист по промышленной безопасности, инженер Галина Грязнова. Министр образования РФ Владимир Филиппов так аккуратно принялся конспектировать в блокнот семейную драму Грязновой, что уже, казалось, в том же полугодии (за шесть лет до штатного ЕГЭ) страна перейдет на безотметочное обучение. Тем более что свою эмоцию мать двоих детей обосновала неслабо. Нельзя, говорит, взвешивать в школе способности, ниспосланные каждому в миг появления на свет.
Нельзя, иначе говоря, оценивать Природу – вот что задело за живое и осталось в памяти. И тогда я подумал: стоп, а разве на другие дисциплины этот принцип не распространяется? А если нет, то как тогда сортировать успехи школьника? Попробуем провести межу: вот здесь мы оцениваем предметные, а тут остальные способности; здесь действует весь ученик, а тут – всего лишь его голосовой аппарат? Не получится! Личность ребенка недробима, ибо целостна. Да не только ребенка – любой взрослый проходит адовы муки, когда его не ценят, а оценивают...
Но и оставлять детей на произвол чиновников не хочется. Смотрите, сколько диагностик типа ВПР и НИКО их атаковало, одна объективнее другой, и каталог оценок будет раздуваться, пока… не пополнится встречной оценкой детворы. Родителям ведь важна не только государственная, но и детская оценка КПД «гимнастики ума». Способ такой оценки – ответный «надзор и контроль» за нравами наставников. Беспрепятственный выбор занятий, исходя из мастерства и стиля поведения учителей.
Конечно, педагоги будут возражать: всю жизнь-де оценивали сами и вдруг – получите feedback (обратную связь). Как это так?! За какие грехи?!
На этот непритворный обморок творцов нашего будущего можно ответить соразмерным удивлением: как удавалось до сих пор высокочтимым педагогам научить чему-то без обратной связи с обучаемым?
Дарья Гармоненко 
