Александр Сухаренко Вслед за вызвавшим дискуссии в обществе законом «Об особенностях уголовной ответственности лиц, привлекаемых к участию в специальной военной операции» появился другой неоднозначный Федеральный закон от 31.07.2023 № 395-ФЗ «О применении положений Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации на территориях Донецкой и Луганской Народной Республик, Запорожской и Херсонской областей». Инициаторами обоих документов выступили председатели профильных комитетов Госдумы и Совета Федерации РФ – Павел Крашенинников и Андрей Клишас, а также депутат Госдумы Ирина Панькина, но в отличие от предыдущего закона этот ждал своего часа полгода. Напомню, что Луганская и Донецкая народные республики, Запорожская и Херсонская области вошли в состав Российской Федерации 30 сентября 2022 года. Переходный период для их интеграции в российское правовое поле установлен до 2026 года.
Закон № 395-ФЗ содержит ряд положений, явно не стыкующихся с УК РФ. Согласно ч. 2 ст. 2 закона, не является преступным деяние, ответственность за совершение которого хоть и установлена законодательством Украины, но оно было направлено на защиту интересов России, Донецкой и Луганской народных республик, либо охраняемых законом интересов населения и организаций Донецкой и Луганской республик, Запорожской и Херсонской областей. О каких именно интересах России и ее новых субъектов идет речь, в законе не уточняется. Также неизвестно и общее количество осужденных, отбывавших наказание в ДНР, ЛНР, Запорожской и Харьковской областях до 30 сентября 2022 года, поэтому спрогнозировать число освобожденных не представляется возможным. Скорее всего речь идет о заключенных, участвовавших в военизированных организациях этих субъектов.
В силу ч. 2 ст. 14 УК РФ не является преступлением действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо преступления, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, то есть не причинившее и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или государству. При этом Уголовный кодекс РФ не содержит перечень деяний, по которым невозможна малозначительность, поэтому вопрос об этом относится к компетенции следствия и суда. Однако очевидно, что совершение тяжких преступлений против личности (даже в условиях СВО) явно не подпадает под категорию малозначительных. В этой связи законодатель изобрел новое основание для освобождения от уголовной ответственности осужденных иностранцев, не внося никаких поправок в УК РФ.
Что касается национальных интересов России, упомянутых в законе, то для их расшифровки обратимся к п. 25 Стратегии национальной безопасности РФ (2021 год). В данном пункте содержатся положения, формально подпадающие под действие закона: защита конституционного строя, суверенитета, независимости, государственной и территориальной целостности РФ, укрепление обороны страны. Однако освобождение осужденных из новых субъектов РФ от уголовной ответственности по этому основанию противоречит другой стратегической задаче государства, закрепленной в том же 25-м пункте: защите граждан и всех форм собственности от противоправных посягательств. Аналогичное положение содержится в Концепции общественной безопасности (2013 год).
Решать судьбу осужденного, действовавшего в интересах РФ и ее новых субъектов, предстоит райсуду по месту жительства или отбывания наказания. По результатам рассмотрения его ходатайства, а также представлений прокурора или администрации исправительного учреждения судья может вынести одно из следующих решений: об удовлетворении ходатайства (представления) о полной или частичной отмене приговора и прекращении уголовного производства в соответствии с пп. 1–2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ; об отказе в их удовлетворении. При этом постановление судьи может быть обжаловано в порядке, установленном главами 45.1 и 47.1 УПК РФ.
Спорным с точки зрения конституционного равенства всех перед законом представляется и содержание ст. 8 закона, согласно которой если Уголовный кодекс РФ предусматривает более мягкое наказание либо иным образом может улучшить положение осужденного, по его ходатайству или представлению прокурора и исправительного учреждения, судебное решение приводится в соответствие с российским законодательством в порядке ст. 397 и ст. 399 УПК РФ. Получается, что осужденные из новых субъектов РФ окажутся в положении, более выгодном в сравнении с российскими заключенными, совершившими аналогичные преступления.
Однако о полном опустошении мест лишения свободы в новых субъектах РФ речь не идет. Как следует из январского постановления правительства РФ № 61, к 2026 году там будет образовано 28 исправительных учреждений: 12 исправительных колоний (ИК) и лечебно-исправительное учреждение (ЛИУ) в ДНР, семь ИК и одно ЛИУ в ЛНР, две ИК и одна колония-поселение в Запорожской области и три ИК и одно ЛИУ в Херсонской области. То есть привлекать к уголовной ответственности там все-таки планируют.
Между тем, продолжая бессистемно ужесточать уголовное законодательство, насыщая его не совсем понятными правоприменителям статьями, законотворцы весьма вольно обходятся с основаниями для освобождения преступников от уголовной ответственности. Появление многочисленных лазеек в условиях правовой неопределенности и широкомасштабной коррупции может повлечь за собой девальвацию правосудия, а также подорвать заинтересованность и без того перегруженных правоохранителей в отлове преступников. Все затраты на осуществление уголовного судопроизводства становятся бессмысленны. Не хотелось бы вернуться и во времена декретов Совнаркома, когда «бывших офицеров освобождали от уголовной ответственности за совершенные в прошлом преступления против трудового народа, если те окажут содействие в ликвидации белогвардейских отрядов и тем самым ускорят победу России над….».
Принятый в далеком 1996 году Уголовный кодекс РФ провозгласил переход к приоритетной защите прав и свобод человека, а не интересов государства, о чем стоило бы помнить законодателю перед внесением очередных поправок в него.
