Выше принципа сменяемости руководства

На фото Хуан Висенте Гомес. Фото wikipedia.org

Идеологическим обрамлением режима служила теория демократического цезаризма, сконструированная Вальенильей Лансом. В ее основе лежал тезис о неполноценности отдельных народов (в том числе и венесуэльского), их неспособности к самоуправлению. Отсюда вытекала неизбежность появления сильного правителя – цезаря. В нем гармонически сочетается демократия и автократия. Автор считал, что цезарь, тесно связанный с народом, но возвышающийся над ним в силу присущих ему особых качеств, является олицетворением и защитником национального суверенитета. При отсутствии цезаря народ, находящийся во власти низменных инстинктов, не способен раскрыть дремлющий в нем стихийный принцип социального эгалитаризма. Цезарь – единственный, кто в состоянии возбудить чувство уважения к иерархии, преодолеть анархию, установить мир и порядок, необходимые для общественного прогресса.

Книга «Демократический цезаризм» опиралась на два ключевых постулата. Первый: только мудрый, просвещенный правитель способен покончить с хаосом, порождаемым деятельностью политических партий, профсоюзов, общественных организаций, и установить порядок, обеспечивающий ход поступательного развития. Второй: на венесуэльской почве не может привиться чуждая ее природе англосаксонская модель демократии. Стране надлежит избрать особый путь с учетом ее исторических особенностей и специфики.

В трудах Вальенильи Ланса выделялись две центральные идеи. Речь шла об эгалитаризме (социальном равенстве) и «необходимом жандарме». Утверждалось, что вся история страны, начиная со сражения за независимость, проходила под знаком борьбы за равноправие, против аристократической кастовости и замкнутости. Уничтожение социальных перегородок в ходе сражений против Испании, а затем в период Федеральной войны (1859–1863) являлось особенностью ее развития. В отличие от других стран региона, где к власти после завоевания свободы пришли представители олигархии, в Венесуэле у руля правления оказались выходцы из народа. «С этого времени, – писал апологет диктатуры, – социальная пирамида оказалась перевернутой».

Вальенилья Ланс не жалел красок, чтобы изобразить блага, которые несет обществу правление «необходимого жандарма»: это и умиротворение страны, и ничем не ограниченные действия. И все это объяснялось тем, что «с общего согласия» во главе стоит государственный человек, которому нет дела ни до партий, ни до приверженности к какому-либо политическому лагерю. Все попытки поставить под сомнение этот режим объявлялись реакционными, делом рук олигархии или красных агитаторов. Подавление подрывной деятельности должно стать одной из его главных функций. К тому же идеолог тирании оправдывал политику предоставления нефтяных концессий иностранным монополиям.

По мнению видного отечественного ученого Анатолия Шульговского, работы социолога стали «своего рода евангелием не только для диктаторов Венесуэлы, но и для тиранов других латиноамериканских стран».

Однако не все интеллектуалы мыслили в подобном ключе. Например, историк Марио Брисеньо Ирагорри был непримиримым борцом с тиранией. Он подчеркивал: «Вместо того чтобы поддерживать пессимистические теории о неспособности народа преодолеть недостатки, сделаем своей веру соотечественника Варгаса, заявлявшего в 1833 году в экономическом обществе: «Все народы без исключения способны возвыситься до самых героических поступков, до полного расцвета всех своих способностей».

Хуан Висенте Гомес укрепил централизованное государство, усмирил амбиции региональных элит и лидеров, положил конец их сепаратистским поползновениям, наладил властную вертикаль, ввел систему прямого контроля над сбором налогов, реформировал вооруженные силы, создал регулярную армию. Назначал на ключевые должности лично преданных людей, преимущественно земляков – уроженцев штата Тачира, сосредоточил в руках ближайшего окружения денежные потоки, в том числе от эксплуатации богатейших природных ресурсов, в частности нефти. При нем начались добыча, промышленная переработка и экспорт углеводородного сырья, что приносило хорошие дивиденды.

Оборотной стороной медали стал ярко выраженный авторитаризм. Местные князьки быстро перестроились, вытянулись во фрунт, взяли под козырек. Строптивых и несогласных смещали, бросали за решетку. Даже родного брата Гомеса, заподозренного во властных амбициях, в июне 1923 года ликвидировали физически. Оппозиция последовательно вытравлялась, в тюрьмах томились узники, в стране установилась кладбищенская тишина. Все это делалось под благовидным лозунгом «Союз, мир и работа».

Выборы депутатов Национального конгресса осуществлялись назначением кандидатур, согласованных с президентом. Суды находились под жестким контролем исполнительной власти. Правительственный совет, созданный в качестве консультативного органа, был чистой декорацией, членство в нем было почетным. Его впоследствии разогнали за ненадобностью. В качестве буффонады существовала и Общественная палата. Одна из специфических черт функционирования режима заключалась в том, что верховный правитель регулярно как бы удалялся от дел и отправлялся в город Маракай, расположенный недалеко от столицы. В Каракасе, в президентской резиденции Мирафлорес, оставались номинальные фигуры. Все они исполняли формальные протокольные функции, принимали зарубежных послов, вручавших верительные грамоты. Перечень факиров на час занял бы много места. Их имена известны лишь узкому кругу специалистов.

Номинальные президенты менялись с калейдоскопической быстротой, реальной же властью обладал лишь один человек. Он неизменно держал руку на пульсе. Когда находился в Маракае, туда постоянно с докладами наведывались министры, руководители ключевых экономических ведомств. Все они получали инструкции и указания, которые неукоснительно проводились в жизнь. Административный аппарат и репрессивные органы функционировали исправно, беспрекословно выполняя волю хозяина.

Давая емкую характеристику того периода, венесуэльский ученый Р. Гальегос Ортис подчеркивал: «Гомес отрезал нас от цивилизации. Венесуэла представляла собой потерянную главу истории. Политические свободы, синдикализм, всеобщее голосование, свобода мысли пришли к нам поздно, словно в повозке, запряженной буйволами. Пока другие пользовались плодами демократии, мы прозябали в условиях примитивного диктаторского застоя».

Продолжатель дела отца Вальенилья Ланс-младший, обслуживавший авторитарный режим середины XX века, делал вывод: «Социальный порядок, политическая стабильность, прогресс и экономическое процветание могут быть гарантированы длительным пребыванием у власти влиятельной личности, сознающей нужды народа, устанавливающей мир во всеобщем согласии, личности, которую воля большинства ставит выше принципа сменяемости руководства».

Не хочется проводить параллели, но они напрашиваются сами. Как говорил видный советский политический деятель: «Кто не слеп, тот видит».