Почему в Никарагуа 10 кандидатов в президенты против одного

Фото Reuters

За полгода до всеобщих выборов, намеченных на 7 ноября, политические страсти в Никарагуа накаляются. Глава государства Даниэль Ортега еще в разгар пандемии подтвердил, что собирается выставить свою кандидатуру на президентский пост. Оппозиция озабочена не столько тем, что ей в четвертый раз подряд предстоит соперничать с основателем правящей партии «Сандинисткий фронт национального освобождения» (СФНО), сколько реформой, способной значительно сузить коридоры возможностей.

Зеленый свет реформе дали на минувшей неделе депутаты Национальной ассамблеи, где сандинисты имеют абсолютное большинство (71 мандат из 92). Она стала вторым крупным законодательным сдвигом после конституционных преобразований 2014 года, когда было закреплено избрание президента в одном туре относительным большинством, а также сняты ограничения на переизбрание.

Слухи о том, что перед выборами будет принят новый электоральный закон, витали в Никарагуа уже давно. Более того, внесение изменений в регламент выборов было одним из требований оппозиции, надеявшейся таким образом расчистить себе путь во власть. Сандинисты решили юридически удовлетворить это требование, однако пошли своим путем.

Ключевой момент реформы состоит в абсолютном запрете политическим партиям, альянсам и их кандидатам получать прямое или косвенное иностранное финансирование. Планируется квалифицировать как преступление любую форму внешнего давления на выборы. Также запрещается выдвигать кандидатуры лицам, имеющим какие-либо проблемы с законом. Налоговые декларации всех кандидатов собираются предавать публичности и предварительно проходить проверку в прокуратуре. Один из запретов касается использования цветов национального флага в партийной символике. Впрочем, он не заставит партии спешно проводить ребрендинг: почти все и так имеют флаги и эмблемы, отличные от национальных символов. Ограничения могут лишь ущемить политические амбиции «Национального союза сине-белого флага», коалиции радикальных организаций, созданной в 2018 году на волне общественных протестов.

Помимо прочего сандинисты собираются заменить статус «международного наблюдателя» на «сопровождающего выборы». Здесь они идут по пути Венесуэлы, где аналогичная терминологическая рокировка произошла в 2006 году. По мнению оппозиции, происходит ликвидация института наблюдателей, однако де-факто речь идет о модификации их статуса. Основная разница, судя по опыту личного участия автора в венесуэльских выборах, состоит в том, что наблюдатель не может быть навязан извне, но приезжает в страну только по официальному приглашению.

В целом противники Ортеги достаточно резко отреагировали на нововведения. Согласно тексту, опубликованному пулом оппозиционных партий, «новые запреты вводятся специально для того, чтобы применить их в отношении оппозиционных кандидатов, и институционализируют репрессии путем принятия законов, нарушающих Конституцию и политические права».

В преддверии выборов в Никарагуа началась «война опросов». Трудно сказать, в какой мере они носят объективный характер, а в какой – агитационный, хотя и позволяют присмотреться к будущему.

По замеру общественного мнения, осуществленному социологическим агентством M&R Consultores, СФНО и ее лидер обладают крупным преимуществом. Шесть из 10 никарагуанцев намереваются проголосовать за кандидатов от правящей партии и только двое – за оппозицию. Уровень поддержки Ортеги составляет 69%, а число негативно настроенных к его кандидатуре – 18%, индифферентны к нему 12%.

Для объективности приведем мнение CID Gallup, оценки которого гораздо пессимистичнее: в никарагуанском обществе царят апатия и недоверие ко всем политическим силам. Так, 62% не симпатизируют ни одной партии. СФНО обладает поддержкой 25%, однако на общем фоне такой уровень доверия оказывается самым высоким. Три ведущие оппозиционные партии внушают доверие 2–4% граждан. Таким образом, даже при наихудших раскладах шансы сандинистов удержаться у власти выглядят немалыми.

В рядах оппозиции не наблюдается предвыборного сплочения. В политическом пространстве фигурирует 10 возможных кандидатов. Согласно опросам, их число в лучшем случае может уменьшиться до пяти, а перспектива выдвижения единого кандидата выглядит совсем эфемерной. В пятерку могут попасть два представителя могущественного в прошлом «клана Чаморро»: дочь экс-президента Виолетты Чаморро (1990–1997) Кристиана, журналист по профессии, и экономист Хуан Себастьян Чаморро, сын основателя влиятельной газеты Nuevo Diario. Семейственность и клановость – часть политической культуры Никарагуа. Так, крупнейшую из оппозиционных партий – Либерально-конституционалистскую – возглавляет, несмотря на громкие коррупционные процессы, семейство экс-президента Арнольдо Алемана. Ортеге нередко вменяют в вину установление так называемой семейственной диктатуры, однако этот же социально-политический принцип присущ и его оппонентам.

За три президентских срока сандинистам удалось сформировать прочный ядерный электорат. В стране действует 40 социальных программ, направленных на облегчение жизни бедных слоев и помогающих правящей партии заинтересовать в продолжении своего правления немалую часть населения.

В период пандемии Ортега сумел не растерять симпатии сторонников. Можно обвинять его в «ковид-диссидентстве», что и делают оппозиционеры, но факт остается фактом: минимальные карантинные меры оказали профилактическое воздействие на рост протестных настроений, и в предвыборную гонку Никарагуа входит в спокойном состоянии. После протестов 2018 года в стране, не в пример многим из ее соседей, массовых антиправительственных выступлений не наблюдалось. На этом фоне самым вероятным сценарием представляется переизбрание Ортеги, если его политические планы не изменятся. Хотя оппозиция вряд ли смирится с этим фактом.