60% наших граждан считают, что пора строить альтернативу единому вузоцентричному тесту – ЕГЭ

Занятия в школах временно придется ограничить творчеством и спортом. Фото РИА Новости

Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко на пресс-конференции в конце декабря прошлого года, отвечая на вопрос о ее отношении к тестированию абитуриентов, высказала неожиданную мысль: по возможности освободить единый госэкзамен (ЕГЭ) от публичной критики. «Оставьте в покое ЕГЭ. Пусть он работает. Давайте совершенствовать, давайте улучшать, но не менять саму систему», – подчеркивала Валентина Матвиенко.

Так совпало, что в дни, когда проходила упомянутая пресс-конференция, автор доверительно беседовал с главой популярного IT-сервиса по поиску высокооплачиваемой работы и подбору персонала. Той самой организации, где неожиданно решили отказаться от графы «Образование» в бланке вакансий. 82% работодателей согласились, и отклики соискателей тут же взмыли вверх. По оценке моего собеседника, минимум 80% дипломов о высшем образовании, выданные за последние 20 лет, «просто бумажки третьесортных вузов... они не несут никакой информации». Пользуясь случаем, спросил и о ЕГЭ. Туда ли ведет он систему образования? Насколько полезен ученикам? Ответ эксперта по вакансиям, отца четвероклассника, поразил: «Школы не существует, это у нас просто институт социальной передержки молодежи. А система тестов, будучи даже правильно построенной, никакой пользы, кроме вреда, не приносит. Это как в армии: что бы солдат ни делал, лишь бы к вечеру сбился с ног и спал спокойно». Такие аллегории. Впрочем, за все эти годы наш вариант американского платного (47 долл.) SAT удостаивался самых нелестных титулов. А караван идет!

«Я бы не торопился его отменять, оно оправдало надежды», – путая грамматический род этого единого государственного существительного, резюмирует очередной чиновник на телеэкране. Странное, кстати, рассуждение про «отменять». Минимум 40% россиян, по данным ВЦИОМа, относятся к единому госэкзамену с полной симпатией. Через мнение этих людей, частью которых были, наверное, и нынешние критики ЕГЭ, довольно трудно будет переступить без нарушения принципа социальной справедливости.

Хотя и повисший в воздухе социальный заказ остальных 60% граждан – это фактически задание чиновникам: пора строить альтернативу единому вузоцентричному тесту. А тем самым и изжившей себя системе «Коменский», которую ЕГЭ венчает и цементирует. Сейчас он (единый экзамен) отражает достижения учеников лишь на уроках. А что же так называемое клубное пространство детской жизни? Представляется, что оно заслуживает своего, подчеркнуто потешного экзамена (с обратным отсчетом таймера). Правда, тут нужны две оговорки.

Во-первых, по разным оценкам, примерно 60–80% городских родителей нанимают своим детям ближе к старшим классам репетиторов. Во-вторых, учитывая, что от понятия «контрольный тест» сегодня неприязненно отмахиваются даже вчерашние его ревнители, важно напомнить, что природа теста далеко не так узкопредметна, как нас приучили думать. Мы выполняем его непрерывно, а не только в пунктах проведения ЕГЭ. Любой наш поступок обусловлен четко обозначенной целью (тестом достижения): успеть к рейсу, получить скидку, удержать скорость автомобиля в заданных параметрах. Иначе говоря, практически всегда и всюду поведение человека (этика социального взаимодействия) определяется «тестом достижения», который он сам ставит перед собой с учетом ограничителей извне.

Что касается школы, то такими ограничителями здесь служат «точки контроля» в виде ЕГЭ, ОГЭ, ВПР и т.д., каждая из которых, подобно видеокамере ГИБДД, присматривает за своим участком образовательной трассы. Предполагается, что в промежутках между видеокамерами педагог и школьник могут принадлежать самим себе. Однако это величайший социальный миф. Разница между школой и гражданским обществом в том и состоит, что во всем мире школа (система «Коменский») на корню исключает свободу ребенка, постановку им перед собой своих собственных целей. Со всеми взрывами «неправильных» идей, фантазиями и чудачествами, находящими выход в спонтанных поступках. Законной основой для личных поступков и становится сертификат, суммирующий его успехи в студиях, секциях, ФабЛабах и т.п. Правда, создать условия для честной конкуренции свидетельства о результатах ЕГЭ и резюме участия в конкурсах профмастерства не получится, если готовить к ЕГЭ будут все те же репетиторы, а пункты проведения экзамена – производить приемку их услуг.

В создавшейся ситуации, хочешь не хочешь, а придется: 1) предоставить репетиторам право на выдачу именного сертификата; 2) временно ограничить деятельность школы творчеством и спортом. В первую очередь это коснется сельских школ, лишенных репетиторских тылов. В дальнейшем Рособрнадзор начнет постепенно возвращать их в строй общеучебных заведений, но не ранее чем через 10 лет. Другими словами, чтобы оправиться после потрясений, школе необходимо 10 лет клубной терапии.

Сказав «а», приходится говорить «б»: признать право репетиторов открыть авторскую школу либо возглавить действующее ГБОУ. В порядке компенсации за то, что в тяжелейших условиях смогли обеспечить себя платежеспособными клиентами, сохранив заодно и доброе имя ЕГЭ для тех, кто продолжает в него верить.

С чистого листа. Нежданно налетевший вирус дает возможность нашей школе начать новую честную жизнь, столкнув в открытой конкурентной борьбе два документа, два образа образования. По-моему, это наш уникальный шанс.