Главная причина трагедии русского XX века

Фото сайта kremlin.ru

Основные выводы статьи Владимира Путина, на мой взгляд, бесспорны. Великая Отечественная война 1941–1945 годов для нас, россиян, не праздник, а «страшная трагедия», мы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы не повторить «этой страшной трагедии». И прежде всего – выяснить нашу «собственную вину» за эту страшную трагедию. Подобный вывод неизбежно вытекает из бесспорного тезиса Путина о том, что СССР, как другие «ведущие страны в той или иной степени несут свою долю вины за ее начало. Каждая совершала непоправимые ошибки, самонадеянно полагая, что можно обхитрить других, обеспечить себе односторонние преимущества или остаться в стороне надвигающейся мировой войны». Несомненно, говорит Путин, Мюнхен был «спусковым крючком» движения Европы ко Второй мировой войне. Но бесспорно и то, о чем Путин не говорит, но говорят многие российские историки, в том числе и Александр Донгаров, что не будь пакта Риббентропа–Молотова от 23 августа 1939 года, Гитлер не пошел бы на Вторую мировую войну, спустя всего неделю после его подписания – 1 сентября 1939 года. Конечно, он бы все равно ее начал, но не будь пакта Риббентропа–Молотова, Вторая мировая война, скорее всего, началась бы не в 1939 году, а значительно позже.

После того как к рейху были присоединены Австрия и Судетская область Чехословакии, у Гитлера только активизировались его аппетиты. «Хитрость» стран Антанты проявилась в том, что начавшиеся в апреле 1939 года англо-франко-советские переговоры рассматривались Парижем и Лондоном всего лишь как средство давления на Германию в надежде сдержать ее агрессивные намерения на Западе Европы. Скажу сразу: хитрость Сталина как руководителя первого социалистического государства на планете в свою очередь состояла в том, чтобы не препятствовать грядущей, уже неизбежной войне между главными капиталистическими странами Европы.

Франция и Британия пошли на Мюнхен, чтобы Гитлер задушил большевистскую Россию, предотвратил европейскую пролетарскую революцию, а Сталин пошел на пакт Риббентропа–Молотова, чтобы война между странами Атлантического союза и гитлеровской Германией обескровила мировую капиталистическую систему, создав тем самым предпосылки для победы мировой пролетарской революции. При оценке причин Второй мировой войны важно учитывать, что СССР был не просто преемником российской государственности, это было созданное Лениным и Троцким орудие движения человечества к победе коммунизма. И поэтому перед Сталиным всегда стояла задача совместить интересы постоянного движения к европейской пролетарской революции с интересами сохранения традиционных территорий России, сохранения традиционной российской государственности. Другое дело, что очень часто и он, и Хрущев жертвовали интересами российской государственности во имя сохранения возможности для победы пролетарской революции.

Вот почему, на мой взгляд, уже спорным является тезис Путина, что была возможна разумная государственническая внешняя политика Сталина, которая могла бы отличаться от его преступной античеловеческой внутренней политики. Речь идет, как любит повторять Путин, о преступлениях «тоталитарного режима» большевистской власти и Ленина, и Сталина во имя «пустых идеалов». В данном случае я пересказываю выступление Путина в 2007 году во время открытия мемориала памяти жертвам сталинского террора на Бутовском полигоне. В статье Путин говорит о «жестоких разломах, порожденных революцией и гражданской войной, нигилизмом, издевательским отношением к национальной истории, традициям, которые пытались насаждать большевики и которые привели к трагедии 1941 года». Правда, в статье дают о себе знать некоторые особенности трактовки Путиным истории преступлений большевизма. В данной статье он почему-то связывает их только «с первыми годами» прихода большевиков к власти, при этом он игнорирует тот факт, что именно в начале 1930-х, после прихода Сталина к власти, в СССР начали взрывать храмы, физически уничтожать остатки цвета нации. Все же Ленин и Троцкий не расстреливали своих идейных врагов, самых одаренных и талантливых, а посадили их на пароход и вывезли в Европу. Все это говорит о том, что сегодня Путин идет вслед за неосталинистскими настроениями нынешней «крымнашевской» России.

И, на мой взгляд, мы ничего не поймем о природе той «роковой цепи событий», которые, по мнению Путина, двигали человечество ко Второй мировой войне, тем более о советской роли в этом процессе, если не будем учитывать, что Сталин не только во внутренней, но и во внешней политике исходил из «пустых идеалов». К сожалению, в данной статье Путин не учитывает тот бесспорный исторический факт, о котором он говорил раньше: СССР был злом, представлял угрозу человеческой цивилизации тем, что занимался «экспортом революций» в капиталистические страны.

Ничего нельзя понять в трагедии истории Европы первой половины ХХ века, не принимая во внимание природу и основные цели СССР как страны, существующей прежде всего для экспорта пролетарских революций в страны Запада. К примеру, мы ничего не поймем ни в судьбе СССР, ни в геополитических итогах Второй мировой войны, ни в причинах нынешнего враждебного отношения стран Прибалтики и Восточной Европы к России, если не будем учитывать, что Сталин во время войны 1941–1945 годов не только освобождал страны Восточной Европы от фашизма, но и готовил почву, территории для экспорта революций, нашей советской системы в эти страны. Конечно, нельзя согласиться с Путиным, что страны Прибалтики сами добровольно решили «инкорпорироваться» в СССР с его «тоталитарным режимом». Не забывайте, что, к примеру, Латвия освободилась от власти «латышских стрелков» в результате кровавой гражданской войны. И даже во времена СССР, чему я был свидетель, латышская интеллигенция приходила к могилам борцов с латышскими стрелками и клала цветы. Кстати, меня привел на это кладбище национальной памяти в 1968 году друг Бориса Пуго, руководитель Союза художников социалистической Латвии. Представители латышской интеллигенции приобщали меня, как потомка латышей по мужской линии, к героям своей истории. Кстати, еще Иван Ильин в конце 1940-х предупреждал, что «инкорпорация стран Восточной Европы в мир социализма» в конечном счете приведет к появлению «кольца стран», враждебных России, конечно, уже после неизбежной смерти коммунизма в нашей стране. Все выдающиеся деятели российской интеллигенции, русские патриоты, знали и верили, что рано или поздно наступит смерть коммунизма в России. Они даже предвидели, что антикоммунистическая революция в России будет совершена сверху, самой коммунистической властью. Феномен Михаила Горбачева и Александра Яковлева был описан ими до деталей еще в конце 1920-х.

На мой взгляд, никакие уроки из катастрофы Второй мировой войны мы не сделаем, если не будем учитывать качественную разницу между Первой и Второй мировыми войнами. В Первой мировой войне выясняли отношения европейские страны, представляющие одну цивилизацию, одни ценности, страны, которые в советское время мы называли капиталистическими. А особенность Второй мировой войны состоит в том, что она была вызвана противостоянием между странами европейской демократии и двумя тоталитарными режимами – левым тоталитаризмом СССР и правым тоталитаризмом национал-большевистской Германии. Нельзя забывать, что фашизм вообще, и прежде всего итальянский фашизм, не имеет никакого отношения к Версалю. Италия была страной-победительницей в Первой мировой войне, фашизм Муссолини был на 100% реакцией на существование ленинского Коминтерна, реакцией на угрозу появления итальянского ЧК с итальянским Дзержинским. Хотя, как выяснилось, в политической практике Муссолини было очень много сходного с политической практикой большевистской России. И «хитрость» истории, которую не учитывает Путин, состоит в том, что национал-социалистическая Германия и СССР были не только непримиримыми врагами, а в отношении к враждебной им либеральной демократии имели много общего. Не забывайте (это предмет отдельного разговора), что ленинское учение о партии и революции было использовано Гитлером в процессе создания институтов национал-социализма. И эти общие для большевистского СССР и национал-социалистической Германии антилиберальные настроения также сыграли определенную роль в появлении пакта Риббентропа-Молотова. 14 августа 1939 года Риббентроп поручает Шуленбургу укрепить Сталина в этом мнении. «Капиталистические демократии Запада, – говорилось в телеграмме рейхсминистра, предназначенной для передачи в Кремль, – являются неумолимыми врагами, как национал–социалистической Германии, так и Советского Союза. Сегодня, заключив военный союз, они снова пытаются втянуть СССР в войну против Германии. В 1914 году эта политика имела для России катастрофические последствия».

Как пишет Александр Донгаров, Сталин считал стратегический союз СССР с западными демократиями ложным шагом, уводящим в сторону от решения истинных – партийных – задач его режима на международной арене, заключавшихся в экспорте революции как по старым каналам Коминтерна, так и все в большей мере методами военно-политического насаждения социализма. В условиях европейского мира последнее было совершено невозможно. Кремлю нужна была «вторая империалистическая война». Так грядущая война была названа в статье заместителя наркома иностранных дел Владимира Потемкина, опубликованной в апреле 1939 года в органе ЦК ВКП (б) журнале «Большевик». Автор, выступивший под псевдонимом «В. Гальянов», писал: «Человечество идет к великим битвам, которые развяжут мировую революцию. Конец этой второй войны ознаменуется окончательным разгромом старого, капиталистического мира».

Сталин на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 года, оценивая сложившуюся ситуацию, заявил, что «вопрос мира или войны вступает в критическую для нас фазу. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну». Возникновение войны в Европе откроет перед СССР «широкое поле деятельности для развития мировой революции». Поэтому «в интересах СССР — Родины трудящихся, чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, объявленная однажды, продлилась максимальное количество времени». Имеется множество свидетельств, что нехитрая идея провоцирования «межимпериалистических противоречий» с целью воспользоваться ими «в интересах советской власти» была краеугольным камнем внешнеполитической стратегии Сталина. Вот, к примеру, его телеграмма Кагановичу и Молотову от 2 сентября 1935 года, отправленная в самый «разгар борьбы» за коллективную безопасность на континенте: «Чем сильнее будет драка между ними (европейскими великими державами), тем лучше для СССР. Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой».

Накануне Второй мировой войны решалась не только судьба «Версаля», но и вообще судьба всей европейской гуманистической цивилизации. Нельзя забывать, что вскормленный марксизмом большевизм и национал-социализм Гитлера угрожали не просто европейской цивилизации, а прежде всего ее гуманистической, христианской основе. И марксистский классовый расизм, и гитлеровский этнический расизм угрожали прежде всего христианской идее морального равенства людей, европейской ценности человеческой жизни. При оценке причин Второй мировой войны все зависит от мировоззрения самого историка. Если он марксист и коммунист, то он описывает причины Второй мировой войны так, как они излагались в советских учебниках по истории ХХ века. Если историк – антикоммунист, как, к примеру, Александр Солженицын, то он видит нашу российскую вину за то, что мы породили ленинский Октябрь и все те страхи, которые толкали человечество ко Второй мировой войне.

И здесь встает чисто философский вопрос, который, как правило, остается вне внимания профессиональных историков: а можно ли было избежать ошибок и «хитростей» лидеров Запада, когда, как писал Николай Бердяев, «вся западная история между двумя войнами определялась страхом коммунизма», страхом не оказаться очередной жертвой экспорта коммунистической революции, которым занимался ленинский Коминтерн. Ведь этот страх был вполне обоснован, ибо уже в начале 1919 года ленинский Третий Интернационал создал коммунистическую партию Германии, которая считала, что «участвует в величайшей гражданской войне в мировой истории». Интернационал даже считал необходимым провозгласить, что 1 мая 1919 года должен стать днем пролетарской революции во всей Европе. Таким образом, начиная с 1917 года, в Европе появилась большевистская Россия, а с 1919 года – Коминтерн, который откровенно призывал к гражданской войне в странах Запада. Сначала были страхи Франции, Британии перед большевистской Россией, а уже с 1933 года появились страхи перед гитлеровской Германией. И правда состоит в том, что уже с середины 1930-х страх Британии и Франции перед коммунистической Россией был сильнее, чем страх перед национал-социалистической Германией. Отсюда и Мюнхен. О самых чудовищных преступлениях в новой истории, газовых камерах и Освенциме Запад узнал только в 1945 году. Хотя лидеры Запада не могли не прочитать «Майн кампф» Гитлера, в котором он еще в 1920-е, до прихода к власти, угрожал евреям расправой в газовых камерах. Ведь там он писал, что: «Если бы в начале войны мы решились задушить ядовитыми газами 12–15 тысяч еврейских вожаков, как гибли впоследствии от ядовитых газов сотни тысяч лучших наших немецких рабочих различных профессий на фронтах, – тогда миллионные жертвы, принесенные нами на полях войны, не оказались бы напрасными».

Историки Второй мировой войны до сих пор спорят о природе воинствующего антимарксизма и антибольшевизма Гитлера: был ли это только хитрый маневр, чтобы скрыть перед лидерами Запада опасность основы своего национал-социализма – пангерманизм, идею превосходства немецкой расы. Кстати, появление этой основы национал-социализма не является реакцией на унижение немцев Версалем. Пангерманизм Гитлера ничем не отличается от пангерманизма Отто Рихарда Танненберга, который он изложил в книге «Великая Германия. Предстоящая работа в ходе ХХ века», изданной в 1911 году. Надо честно сказать, что в СССР мы никогда не говорили правду о пангерманизме и антимарксизме Гитлера как подлинных истоках национал-социализма. И, на мой взгляд, крайне важно в современной России учитывать антимарксизм и национализм Гитлера как реакцию на марксистское учение об исчезновении нации на марксизм вообще. Все дело в том, что в современной России и среди коммунистов, и среди якобы прозападной либеральной интеллигенции, и даже среди иерархов церкви происходит реабилитация того, что Путин еще недавно называл «привлекательными на вид», но на поверку пустыми идеалами.

Страх бюргерской Германии перед грядущей коммунистической революцией сыграл куда большую роль при приходе Гитлера к власти, чем рожденная в Версале жажда реванша, чем идея национального возрождения, несомненно, живущая в сердцах большинства немцев. Ведь КПГ Эрнста Тельмана была самой сильной и популярной партией в Берлине, весь февраль 1933 года, накануне прихода Гитлера к власти, носились слухи о том, что коммунисты готовятся к гражданской войне, слухи о тайных поставках оружия КПГ из СССР и даже о планах коммунистов поджигать, как в СССР, немецкие церкви. Именно в эти годы Сталин начал взрывать храмы в СССР или превращать их в склады. Именно в эти дни, когда в Берлине носились слухи о восстании КПГ, Гитлер выступил 10 февраля 1933 года в Берлинском дворце спорта. На его кафедре можно было прочитать выведенную большими буквами фразу: «Марксизм должен умереть». И вокруг этого лозунга вращалась вся речь Гитлера, центральными тезисами которой были следующие: «Марксизм означает увековечивание раскола нации с помощью пацифизма во внутренней и внешней политике, посредством террора – так и только так могло утвердиться это мировоззрение разрушения и вечного отрицания. Победит либо марксизм, либо немецкий народ, и победит все-таки Германия». И уже 2 марта Гитлер произносит вторую речь во дворце спорта в Берлине, на сей раз он пугает немцев не марксизмом, а результатами его воплощения в жизнь в СССР: «Устранил ли этот марксизм нищету там, где он одержал стопроцентную победу, там, где он царит реально и безраздельно: в России? Действительность говорит здесь прямо-таки потрясающим языком. Миллионы людей умерли от голода в стране, которая могла бы стать житницей для всего мира… Они говорят «братство». Знаем мы это братство. Сотни тысяч, и даже миллионы людей были убиты во имя этого братства и вследствие «великого счастья»… А систему труда на лесозаготовках в Сибири я бы мог рекомендовать хотя бы на несколько недель тем, кто грезит об осуществлении этого строя в Германии. Если слабое бюргерство капитулировало перед этим безумием, то борьбу с этим безумием поведем мы».

А мы в России до сих пор говорим, что коллективизация и индустриализация были спровоцированы приходом Гитлера к власти. На самом деле все обстоит прямо противоположным образом: именно коллективизация и голодомор 1932–1933 годов, именно ГУЛАГ дали Гитлеру самый важный и убедительный аргумент в его борьбе с КПГ Эрнста Тельмана и подтолкнули Гинденбурга к решению сделать Гитлера премьер-министром. Все это неоспоримые факты истории ХХ века.

Здесь же возникает вопрос о природе нашей войны, нашей русской вины за хитрости и ошибки Сталина, которые тоже способствовали началу Второй мировой войны. Для себя лично я прихожу к совершенно неожиданному выводу. Нет, я Сталина не оправдываю, тем более Сталина как организатора самого массового террора в истории Европы. Но все дело в том, что любой другой лидер страны победившего социализма, если бы он оставался верен идеалам ленинского Октября, если бы он сохранял веру в неизбежность краха капитализма, не устоял бы перед соблазнами пакта Риббентропа–Молотова, не пренебрег бы возникшей возможностью подтолкнуть Германию к войне с капиталистической Антантой.

Я прихожу к выводу, прямо противоположному выводу Владимира Путина о соотношении личностного, субъективного и мировоззренческого во внутренней и внешней политике Сталина. Несомненно, за репрессиями Сталина, за его методами ведения войны, не считаясь с апокалипсическими людскими потерями (примером тому история со Ржевом) стоял природный садизм этой личности, его паранойя. Но, на мой взгляд, во внешней политике Сталина, во всем, что вело к секретным протоколам пакта Риббентропа–Молотова, стояла марксистская скрепа его мировоззрения. Все говорит о том, что Сталин был марксист-догматик и разделял большевистскую веру в победу идеалов коммунизма. Несомненно, Лев Троцкий не был такой «великой посредственностью», как называли Сталина другие члены ленинского Политбюро, в том числе и Николай Бухарин. Лев Троцкий был, несомненно, и образованнее, и умнее, во всем более талантлив. Но разве желание Троцкого и Ленина создать коммунистическую Польшу, чтобы страны победившего коммунизма вышли на границу с Германией, не привело также к гибели, к смерти от голода в польском плену сотен тысяч красноармейцев? И чем отличается сталинская готовность пойти на миллионные потери во имя завоевания стран и территорий для продвижения социализма на Запад?

Главный урок, который нам пора вынести из всей истории с причинами Второй мировой войны, истории с миллионными жертвами, которые, как говорит Путин, мы принесли во имя «пустых идеалов» коммунизма. Все говорит о том, что главная причина трагедии русского ХХ века, в значительной мере трагедии европейских стран первой половины ХХ века, – наш родной ленинский Октябрь. Конечно, можно найти много объективных причин (чем занимаются нынешние патриоты), которые, с их точки зрения, привели большевиков к власти в России.

Особенность нынешней идеологической ситуации в России, (на мой взгляд, в этом состоит величайшая угроза здоровью российской нации): у нас сегодня антикоммунизм приравняли к русофобии. Но невозможно отрицать исходный античеловеческий характер идеалов марксизма, которые стояли за ленинским Октябрем и которые привели к трагедии русского ХХ века. Драматизм русской судьбы состоит в том, что многие у нас в стране, и не только коммунисты, не в состоянии осознать, признать античеловечность идеалов и ценностей марксизма, из-за которых мы стали врагами многих наших соседей.