Демократизация школы - подрыв пушкинской цивилизации

Все-таки раньше в школах было более душевно... Фото © РИА Новости

В классе седьмом-восьмом меня невзлюбила русичка. Помню, конец урока, все торопливо ставят точки в сочинениях… «Лишние люди» во главе с красавчиками Онегиным, Печориным разоблачены, у девчонок еще и политы «невидимыми миру слезами» (это уже списываю у Гоголя). Под трели звонка сдаем тетрадки Марь-Иванне. Звали нашу русичку иначе, но здесь я политкорректно заменю ее ФИО на универсальный «позывной» учительниц. (Был даже анекдот: «Марии с отчеством Ивановна в педагогические институты идут вне конкурса».)

Звонок надрывается, стопка на учительском столе растет… В общей веренице и я кладу ветхий и мятый – первый «том» своих сочинений. И тут она – любимая сцена моих школьных воспоминаний. Марь-Иванна берет мою тетрадку и… Дальше описывать не буду, все равно мое корейское «перо» (ноутбук «Самсунг») не в силах передать того выражения лица, движения рук.

Помогут политические новости. Помните, как спикер Палаты представителей Конгресса США Нэнси Пелоси рвет тоже сданную ей стопку листов? Вот точно так же и Марь-Иванна. В моем случае особая красота: разрыв был еще до проверки. До прочтения. Сразу, при всем классе.

Вот что значила репутация! В данном случае моя, честно на многих уроках заработанная репутация негодяя. По сути, это и был Урок, может, даже полезнейший для будущей жизни. Во всяком случае, не менее полезный, чем безжалостное препарирование образов «лишних людей» или пойманных с топорами «разночинцев».

Правда, понимание пользы того поучения пришло поздновато. Как и «литературная слава». И когда меня пригласили с книгами в родную школу – русички Марь-Иванны давно уже не было ни в составе «педагогического коллектива», ни в каком-либо еще земном сообществе.

А тогда юное неугомонство сводило к приступам смеха все цепко подмеченное, схваченное. Гремевшая комедия «Иван Васильевич меняет профессию», объединившись с «моим уроком», породила игру, школьный скетч: несколько листков рвались и швырялись кому-либо в лицо с криком: «Как челобитную царю подаешь!» (Я не раз бывал и Шпаком, и ликующе орущим царем-учителем.)

Причем Марь-Иванна вовсе не бросала в меня обрывков, а именно, как миссис Нэнси Пелоси, ограничилась красиво-театральным, шекспировским жестом. («Не рви бумаг, Гертруда!») Если задуматься: все богатство, весь школьный багаж – в таких врезавшихся в память картинках!

И когда старый собственный стон: «Ну зачем мне эти валентности, даты Столетней войны!» – приходит эхом уже от своих детей, ответ нащупывается один: «Это важно, это нужно – несколько лет побыть обучаемым рядом с такими же обучаемыми. А предмет вы проходите, в сущности, только один: эмпатия!»

В общем: школьные годы – всё, средний балл аттестата – ничто! Те давние уроки эмпатии точно – на всю жизнь. Ведь, в конце концов, симпатии часто перетекают в антипатии, и важнее всех этих симп и анти – она, основа человеческого общежития, царица Эмпатия! Сиречь сопереживание.

А где мы ее приобретаем? Живая пластика юной души, ума формируется, социализируется, оформляется в Нечто – в течение школьных лет.

Вот даже Иосиф Бродский ушел (насовсем) с урока еще в 8-м классе. А после выдал «Школьную антологию». А потом – книгу эссе «Меньше единицы», и оказалось: он тоже «родом из (школьного) детства»!

Вот почему в одном давнем споре о всяких технических школьных новациях я был назван «самым лютым консерватором». Уверен, от сдачи тех же сочинений, контрольных в виде файлов и получения оценок в той же форме – шаг к пересылке их по интернету. Течение жизни заменится течением жидких кристаллов на экранах. Этот разрыв фатальнее любого разрывания тетрадок! Равно (без)душная мега-мегабайтная скорость обмена информацией между учителем и учеником сделает школы филиалами нынешних МФЦ. Пусть даже с оставлением вывески «Школа» на фасадах зданий.

И насколько прекрасны (без всякой иронии) эти многофункциональные центры, избавляющие нас от общения с бюрократами, настолько будет ужасно, если в их «множество функций» войдет образование. Аттестат зрелости – такой же документ! Зарегистрируйтесь, возьмите талончик культурной, тихой электронной очереди – и получите. Или еще лучше: откройте на домашнем ПК «Мой кабинет» и обучайтесь, не выходя за дверь! Карантины нововирусных эпидемий тут просто подозрительно до чего кстати! Вашу новую «школу», «институт», все полученные «знания», «скилы», накопленные рейтинги – если и убьет, то только компьютерный вирус!

Тенденции движения к этой антиутопии уже видны. Безликий ЕГЭ, в пределе готовящий работника одной специальности: «Разгадыватель кроссвордов». Демократизация школы – не просто преступление! – подкоп, подрыв цивилизации, того человечества, которое мы знаем. Суровая дисциплина, строгая форма, дежурства, наказания – были в пушкинском лицее. Юных английских лордов в школах секли розгами примерно до 1970-х. А ученик, демократически равноправный с учителем, – это… Можно долго подбирать резкости, оскорбительные сравнения, но кратко: это нечто новое, совершенно незнакомое людям последних 4000 лет.

Все равны всем – это стоячая, гниющая вода, аромат «освобожденного» поколения рэперов и слушателей рэпа. Ведь в рэпе идея, если разобраться: слушаемое ни в чем не должно превосходить слушателя.

А для перетекания знаний, навыков, опыта нужна разность уровней. Пережить свои стрессы – необходимая ступень обучения, взросления. Видеть стрессы других (одноклассников) – необходимое условие для зарождения эмпатии. А ощутить, понять, как эти конфликты, потрясения складываются в узор твоей собственной жизни – это уже награда, бонус, красота, катарсис…

В общем, рвите (бумажные) листы – не рвите саму возможность их вручать, брать, не рвите ткань человеческих отношений с любым их знаком.