Российская наука: бурлящая пустота – 2019

Нынешний 2019 год оказался самым оптимистичным за последние несколько лет для российской науки. Страсти, связанные с разгромом Российской академии наук, поутихли. Недовольство научного сообщества деятельностью новых «негров, пишущих инструкции, как зимовать эскимосам» уже не бьет ключом и трансформировалось в никем не замечаемые тихие всхлипы и вздохи тонущих под грудами невиданно огромного числа бюрократических инструкций и указаний научных сотрудников.

Вместо этого на авансцене три брызжущих энтузиазмом и настоящими страстями события. Во‑первых, национальное: появился нацпроект «Наука», и, как заявил министр науки и высшего образования Михаил Котюков, «наука впервые получила статус национального проекта». Во‑вторых, региональное: в новосибирском Академгородке все местные пишущие о науке СМИ говорят только о проекте «Академгородок 2.0» – и исключительно в восторженных тонах: «Академгородок 2.0 – прорыв федерального уровня», «Академгородок как полигон новой жизни», «Академгородок 2.0 – это мегапроект, отвечающий на мегавызовы». И, в‑третьих, академическое: очередные выборы в РАН, прекрасно свидетельствующие, что состоять членами даже униженной и раздутой за счет агрономов и врачей РАН жаждет все такая же огромная армия российских ученых.

Короче, глядя на все это, радостная мысль о том, что российская наука продолжает жить и даже здравствовать, не может не посетить сердца отдельных российских граждан. Она действительно живет и здравствует. Правда, в пустоте, то есть в постмодернистском пространстве большого советского стиля, в котором, по существу, и живет вся современная Россия. И перечисленные выше три события российской науки 2019 года демонстрируют этот факт выпукло и ярко.

Возьмем, к примеру, национальный проект «Наука». Слова министра Котюкова о том, что наука впервые получила статус «национального проекта», сразу рождают в памяти пионеров из пьесы Александра Володина «Звонят, откройте дверь», скандирующих: «Да здравствует наука, да здравствует прогресс и мирная политика ЦК КПСС!» Правда, у Котюкова все звучит скучнее и не в рифму. Так на то и постмодерн. Он всегда вторичен.

Зато проект «Академгородок 2.0» – намного более красочное, интересное и веселое постмодернистское произведение, разворачивающееся прямо на наших глазах. Вспомним, как рождался Академгородок – настоящее дитя позднего советского модерна. На первый взгляд абсурдная идея построить научный городок на пустом месте, вне всякой инфраструктуры Новосибирска, для занятий, не имеющих никакого отношения к проблемам того места, где он был построен, оказалась на удивление жизнеспособной. Так Советский Союз, бывший модернистским изданием Российской империи, продемонстрировал свою модернистскую мощь не только в космосе и на атомных и ракетных полигонах, но и в строительстве, говоря современным языком, мощного инновационного центра.

Его постмодернистское издание 2.0 обречено на комплекс неполноценности, но с импотентным задором вполне оригинального содержания. Поэтому несколько слов об импотенции. Именно она и в прямом, и в фигуральном смысле сыграла роковую роль в крахе Советского Союза. Престарелые члены брежневского политбюро решились на афганскую авантюру, ставшую прелюдией развала модернистской империи не столько из ностальгического желания вспомнить былые сражения, сколько из‑за неспособности выполнить свой долг на других полях. И страна оказалась настолько неудовлетворенной, что ее желания не смогли утолить уже более молодые и дееспособные руководители. И перестройка, гласность и ускорение закончились августом 1991 года.

Происходящие в 2019 году с российской наукой события демонстрируют импотенцию иного рода. С одной стороны, наблюдается энтузиазм новых руководителей РАН, в особенности главного вдохновителя и энтузиаста «Академгородка 2.0» председателя Сибирского отделения РАН Валентина Пармона, чей средний возраст находится вблизи 70; а с другой – энтузиазм молодых строителей новой российской науки. Возьмем того же министра науки и высшего образования. И выглядит на все свои 40, и пресс‑конференции и интервью дает. И какие речи мы слышим из уст? О картофеле, курах, сахаре...

И, наконец, долгожданные выборы, сопровождаемые все теми же «шансонеточными» страстями советских времен, когда в центре внимания не научные заслуги претендентов, а, по меткому замечанию выдающегося советского астронома и астрофизика Иосифа Шкловского, вопрос о том, «шансонетка» кандидат или нет. Так рождается постсоветская импотенция, когда Россией управляют люди, у многих из которых вроде бы все в порядке и со здоровьем, и с либидо, а в результате – пустота, бурлящая «национальными проектами», «федеральными целевыми программами», «цифровизацией», «искусственным интеллектом», «мегапроектами» и «мегавызовами», «наступлениями» и «прорывами».

Автор этих строк время от времени ходит по делам из своего института в alma mater – Новосибирский государственный университет. Тропинка идет через лес. В первые академгородковские десятилетия это был действительно лес, чередующий легкие березовые рощицы с более основательными сосновыми борами. Теперь это бурелом. Тропинка завалена упавшими деревьями, а кругом торчат корневища гибнущих деревьев. «Академгородок 2.0».

Когда‑то древнегреческий мыслитель номер 1 изрек: «Природа не терпит пустоты». Публичная жизнь современной российской науки доказывает обратное: терпит, и еще как. Этим и утешимся.