Павел Воробьев
Тюремный медицинский персонал заставили проходить переподготовку, как и аналогичных специалистов «на воле». Фото Александра Доникова/PhotoXPress.ru
Генеральная прокуратура 23 июля 2019 года сделала представление директору ФСИН России о необходимости устранения нарушений законов в учреждениях уголовно-исправительной системы при организации медико-санитарного обеспечения подозреваемых, обвиняемых и осужденных. Хотелось бы высказаться на эту тему.
С проблемой тюремной медицины знаком примерно 30 лет. Не понаслышке, а по личным наблюдениям при посещении тюремных больниц и глубоких интервью с сотрудниками, общении с лицами, оказавшимися за колючей проволокой.
Трудно утверждать, что в тюремной медицине все отлично, особенно в области туберкулеза, но на самом деле достигнуты весьма большие успехи. Официально за последние пять лет число смертей от туберкулеза сократилось в стране более чем на 50%. За последние же лет 15 смертность от него сократилась в тюрьмах в 10 (!) раз.
В Красноярском крае, например, закрыли туберкулезную здравницу, так как там не осталось туберкулезных больных в достаточном количестве – всех стали помещать в специализированную тюрьму Хакассии. И это не статистические выкладки, а собственные наблюдения. Содержание любого медицинского учреждения имеет свою социально-экономическую целесообразность. Амурская область, например, небольшая. Не уверен, что там огромный контингент заключенных и требуется свое противотуберкулезное учреждение ФСИН. Проще отправлять больных в соседний Забайкальский край. Это вообще огромная проблема современной медицины – правильная маршрутизация больных.
Врачи рассказывали мне, что почти к нулю свелось заражение туберкулезом в самой тюрьме, так как всех больных долечивают до абациллярности, и выделяющие туберкулезную палочку просто не попадают в контакт со здоровыми заключенными. Этот прорыв связан с открытием в середине нулевых годов на средства гранта Всемирного банка большого числа бактериологических лабораторий в тюремных больницах, которых раньше не было. В это же время нашими усилиями тюремные больницы стали получать лицензии на медицинскую деятельность, а медицинский персонал заставили проходить переподготовку, как и аналогичных специалистов «на воле». Стали закупать и современные противотуберкулезные препараты.
Но при этом обычных, не противотуберкулезных лекарств практически нет. Нам показывали собираемые в огромных количествах лекарственные травы вместо лекарств. Лечение на подножном корню. Еще более ужасным является оснащение медицинских тюремных учреждений, где пришлось видеть приборы и оборудование 60-летней давности. На другое денег у ведомства нет.
Недолеченные туберкулезные больные по окончании срока выходят на волю, где их никто не ждет и не лечит. Никакой преемственности двух медицин, тюремной и гражданской, нет. И возвращаются они по рецидиву уже с множественно устойчивой формой туберкулеза, что и лечится труднее, и прогноз становится сомнительным.
Академик Андрей Воробьев, мой отец, еще в 1992 году, будучи министром здравоохранения России, требовал передать тюремную медицину из ФСИН (кажется, тогда отвечало за это МВД) в гражданское ведомство. Подготовил и утвердил на заседании правительства соответствующее постановление. Но документ как-то странно затерялся, а академика Воробьева на следующий день Ельцин снял с поста министра.
Возврат к этой теме крайне необходим нашему обществу. Необходимо обеспечить заключенным доступность медицинской помощи. Сделать это можно только одним способом: чтобы, как и во всех развитых странах, арестованный от момента задержания получал медицинскую помощь не в тюремных больничках, а в организациях гражданской медицины, включая частные, с использованием в том числе телемедицины (такие кабины, например, широко используются в тюрьмах США).
Врачи и медицинские сестры должны быть выведены из подчинения тюремного начальства. И не на средства ФСИН должна оказываться медицинская помощь, а на средства системы медицинского страхования и иных общегосударственных источников финансирования.
комментарии(0)