Врач в ответе за правильность своих действий, а не за результат

Фото pixabay.com

С 2016 года в несколько раз увеличилось число уголовных дел, заведенных на врачей. Изменился сам подход к ведению таких дел. Следственный комитет для более успешного обвинения медиков обзавелся собственными судебно-медицинскими экспертами, которые обеспечивают следователей полезными для развития уголовного дела заключениями.

Минздрав в последние годы никогда не высказывался по поводу обоснованности развития этой практики. Самое главное, что беспокоило врачебную и правозащитную общественность – именно ведомственный характер, зависимость патологоанатомической и судебно-медицинской службы. Зависимость судебно-медицинского эксперта от руководителей Следственного комитета – страшнее этого ничего не может быть для качества экспертизы.

Самая влиятельная организация, выступающая от имени врачей, – Национальная медицинская палата (НМП) – на пике кампании за пересмотр Уголовного кодекса хранила молчание, не говоря уже об остальных медицинских обществах. В «деле Мисюриной» первоначально НМП фактически присоединилась к мнению следствия, чем поставила под угрозу свой авторитет, затем вступила в переговоры со Следственным комитетом по поводу проекта изменений Уголовного кодекса.

Эти переговоры не раскрываются по существу и известны в основном по заявлениям профессора Леонида Рошаля. Его заявления радикально отличаются от позиции СК. Однако они недостаточно принципиальны в противодействии опасной тенденции развития практики уголовного преследования врачей.

Ситуация с новациями в уголовном преследовании врачей действительно дикая. Как известно, все люди умирают. Никакие медицинские вмешательства не являются абсолютно эффективными. Даже лекарство от головной боли каждому третьему не помогает. Поэтому человечество много лет назад сформулировало: врач отвечает за правильность своих действий, а не за их результат. Но теоретики Следственного комитета, которые недавно прославились предложениями выяснять «объективную истину» в суде, теперь измыслили смехотворную формулировку: «ятрогенные преступления».

Поясним, что ятрогенией называется вредный эффект лечения. Например, больной удалили молочную железу в связи с раковым заболеванием. Почти неизбежным осложнением такой большой операции является нарушение движения лимфы от руки, ее медленно развивающийся массивный отек, который может даже мешать пользоваться рукой. Это ятрогения. Врачи об этом осложнении знают и предупреждают больную. Поскольку осложнение типично и больная предупреждена, это осложнение обычно не вызывает жалоб начальству.

У органов государственного следствия появляется желание разобраться, почему дети родились живыми, но быстро умерли. И в дело вступает еще одна примитивная идея: якобы в каждом конкретном случае можно выявить причинную связь нежелательного исхода с действиями врача.

В действительности, если не считать редкие случаи удаления не того зуба или не той ноги, связь исхода с действиями врача вероятностна. То есть осложнение может возникнуть или не возникнуть, предсказать это невозможно, и впоследствии нельзя уверенно сказать, почему именно этот новорожденный заболел пневмонией и умер. Важно только, чтобы врач все делал правильно, так, как мы это называем: в соответствии с данными современной науки. Называется «доказательная медицина», или «медицина, основанная на научных доказательствах».

Если врач все делает правильно, в соответствии с научно обоснованными клиническими рекомендациями, то это и есть максимально безопасная и эффективная помощь, которую все люди хотели бы получать. Станут ли при оказании такой помощи люди бессмертными? Нет, не станут. И от прихода полицейского в больницу в случае смерти роженицы результаты акушерской помощи не улучшатся.

Вступая во взаимодействие со Следственным комитетом в разработке мер уголовного преследования врачей за нежелательные исходы лечения, Нацмедпалата от имени врачебного сообщества как бы признала законность и правильность этих законотворческих потуг. Если ранее НМП обвиняла «в травле врачей адвокатский бизнес», то теперь она деятельно сотрудничает с СК, помогая детализировать предложения по совершенствованию уголовного преследования за то, что обычно не должно быть предметом уголовной ответственности.

Существующих статей Уголовного кодекса вполне достаточно для преследования за умышленное причинение вреда/смерти или халатность. Продвигаемая СК формулировка специальной «врачебной» статьи «нарушение медицинским работником своих профессиональных обязанностей» означает чудовищное расширение возможностей для привлечения врачей к уголовной ответственности. Например, в случае смерти пациента можно будет всегда найти в работе врача те или иные отклонения от установленного порядка помощи, выполнения отдельных процедур.

Как показал случай Мисюриной, уже сегодня можно отправить в тюрьму врача, даже если для выполненной им процедуры не существует установленных требований. В нормальной юридической системе суд принял бы свидетельства квалифицированных экспертов и отклонил бы обвинение. В сложившейся отечественной системе суд как звено в цепи органов насилия основывает решение на требованиях обвинения и предъявленных заключениях его экспертов. Новая статья Уголовного кодекса сделает процесс еще более прямолинейным. Молчание врачей и коллаборантская позиция Нацмедпалаты ведут российскую медицину в тьму полицейского обеспечения качества.