Чего боятся врачи

Фото pixabay.com

Неумолимо развивается один из долгосрочных процессов – юридическое обоснование и растущая практика привлечения врачей к уголовной ответственности. Процесс этот возник не на пустом месте. С коммунистических времен врачи получали мизерную зарплату. Я, даже когда стал профессором, получал в два раза меньше водителя автобуса.

Обратной стороной баланса было фактическое отсутствие ответственности. Врач делал что мог и хотел. Например, сохранились крылатые выражения: «Хорошего врача пациенты прокормят» и «Выпускник института должен скорее начинать самостоятельную практику: как накопит личное кладбище, так и станет хорошим врачом». Сегодня мы понимаем, что и то и другое отражает ужасные, абсолютно неприемлемые в современном мире отношения. Но практики эти частично живы.

В постсоветское время общественные механизмы контроля и регулирования, в том числе партийные, ослабели, и стала очевидной парадоксальная ситуация: на врачей нет никакой управы, кроме Уголовного кодекса. За 30 лет переходного периода в стране так и не появилось общественных профессиональных организаций врачей, способных устанавливать стандарты профессии и следить за их исполнением.

Казалось бы, поскольку врачебная профессия есть самый типичный, кристаллический пример профессиональности, постольку перенос опыта саморегулирования врачебного сообщества из Германии или Англии на русскую почву не должен быть трудным. Однако этого не случилось. На основе первого закона о здравоохранении 1993 года врачебным профессиональным организациям были предложены широкие права, но сохранившие свой облик «научных обществ» организации были не готовы к этому. А через 10 лет такой возможности уже не было. Бюрократической вертикали врачебные общества если и были нужны, то только как «приводные ремни» вроде шмаковских профсоюзов, помогающих начальникам правильно увольнять работников. Поэтому крайне редко мы становимся свидетелями аргументированного возражения общественной организации врачей против приказов Минздрава или законопроектов.

Примером может быть история с привлечением врачей к уголовной ответственности за нарушение правил выписки рецептов на «наркотики». Подобного рода ошибки и небрежности совершенно не представляют общественной опасности и, кажется, никогда не были связаны с продажей «наркотиков» в сколько-нибудь значительных количествах.

Начиная с 1970-х годов в стране создается совершенно причудливый перечень лекарств, относимых к «наркотикам» (почему я и пишу это слово в кавычках) и их прекурсорам (вещества, с помощью которых якобы можно сделать наркотики, именно поэтому вы не можете купить, как раньше, соляную кислоту и марганцовку). Предъявляется безумная система требований к аптекам, где есть «наркотики», и ограничивается возможность врачей прописывать «наркотики» и пациентов – получать их. Напомним лишь недавно упраздненную практику требования сдавать пустые ампулы из-под лекарств.

Ситуация была настолько кровавой и безрассудной, что множество регионов России вообще не заказывали обезболивающие средства год за годом. Под давлением общества правительство пошло на незначительные смягчения требований к прописыванию рецептов, но принципиально не решило проблемы, несмотря на громкие заявления о послаблениях. Перед президентскими выборами Минздрав объявил, что нарушения врачами правил прописывания «наркотиков» будут вскоре декриминализованы поправкой к федеральному закону.

Поправка действительно была разработана с участием Минздрава, но вот только она не упраздняет уголовную ответственность врача за ошибку в написании рецепта, а подразумевает освобождение от ответственности в случае «деятельного раскаяния и сотрудничества со следствием».

Казалось бы, все врачи до единого, все врачебные профессиональные организации должны были бы этот законопроект изучить и отвергнуть. Они, однако, лишь исполнительно промолчали. Только через несколько месяцев представители сообщества специалистов паллиативной медицины призвали отказаться от половинчатого законопроекта и радикально декриминализовать нарушения врачами правил прописывания и использования «наркотиков».

Минздрав проявляет фантастическую импотентность в разработке механизмов административного и/или общественного контроля за компетентностью врачей. Самый яркий пример тому, конечно, замена сертификации на аккредитацию. Последняя преподносилась как радикальное средство детализации оценки подготовленности каждого врача с ее индивидуализацией. В результате все новации аккредитации свелись к допуску во врачебную практику выпускников вузов без последипломной подготовки.

В стране не существует законной понятной возможности изъятия из профессии врачей вследствие болезни, старости или по иным причинам неспособных к адекватной работе. Более трех лет Минздрав разрабатывал поправки к закону о здравоохранении в связи с развитием положений о клинических рекомендациях как документах, описывающих должную практику. Впервые предполагалось на время отстранять от работы с больными врача, систематически не исполняющего клинических рекомендаций. Но Минздрав предложил такую неуклюжую форму, что она вызвала возражения не только юристов, но и врачебного сообщества.

В результате на втором чтении законопроекта мы, вероятно, обнаружим исчезновение статьи, трактующей решения в отношении врача, не исполняющего требований порядков, стандартов, клинических рекомендаций и протоколов. Соответственно по-прежнему нет средства адекватно реагировать на неправильное, не соответствующее современному состоянию науки лечение. По нынешнему закону врач может практиковать «художественно», пока не подпадет под действие Уголовного кодекса. И этот страх – важнейшее препятствие на пути к хорошей медицинской помощи.