Эдуард Чумаков
Наталья Синдеева в любые времена умудряется сохранять оптимизм. Фото агентства городских новостей "Москва"
– Наташа, как известно, у «Дождя» нет государственного финансирования. Канал так тщательно «убивали», что он научился выживать в самых суровых условиях. Какова ситуация на данный момент?
– Ситуация на самом деле сложная, и она только хуже становится. Наша выручка на 60% – это доход от подписки на канал, и процентов на 20 – от рекламы. Если нет роста дистрибуции, то реклама фактически падает почти до нуля. Для нас потеря даже 20% уже означает серьезный минус. Так что мы все время живем, как говорится, тютелька в тютельку.
– Для новостных медиа неординарные события и уж тем более кризисы – время максимального внимания аудитории.
– С одной стороны, интерес к нам сейчас сильно вырос, так как мы увеличили количество прямых эфиров. Мы ведь являемся окном в реальный мир происходящего за тем самым окном! На «Дожде» работают сейчас больше, чем когда бы то ни было. Несмотря на то что лишь пятая часть сотрудников работает из офиса, остальные дистанционно, объективно мы больше сейчас производим контента. Но – подписчики теряют работу, теряют бизнесы, все это происходит очень быстро… И если раньше у нас в основном покупали годовые подписки, то сейчас зрители, мы видим, переходят на месячные подписки. Для нас это тоже падение по выручке. Мы сегодня как раз сидели, обсуждали, что делать, как быть. Сокращать людей мы не можем, лишних у нас нет, а значит, скорее всего придется сокращать зарплаты, ну хоть на сколько-то, потому что ситуация становится только хуже.
– Если большую часть коллектива получилось перевести на удаленную работу, не говорит ли это о том, что после окончания кризиса стоит поменять модель, сократив в том числе расходы на содержание офиса? Оставив «удаленных» на удаленке?
– Мы об этом думаем. Это возможно, часть сотрудников реально могут трудиться дистанционно не в ущерб ни качеству, ни работе. С учетом дистанционной занятости части коллектива сэкономить на другом помещении, то есть найти меньшее и туда переехать? Проблема в том, что это телеканал, это студия, это производство, это всегда дополнительные расходы. Это не офис, когда можно просто снять меньшее помещение и перевезти компьютеры. Если посчитать, сколько мы сэкономим на офисе и сколько потратим на переезд – будет от этого экономия или нет? Единственное, что мы точно поняли, что у нас практически некого сокращать. То есть можно было бы сократить людей на уровне помощников, но помощница есть только у меня.
– Возможно, выход – сделать некий медиахаус и сдавать в субаренду помещения, чтобы получать дополнительный доход?
– Сейчас мы внимательно смотрим на всю эту ситуацию и думаем в том числе и о таком варианте.
– Пятая часть сотрудников остались работать в офисе – а именно?
– Редакторы, шеф-редакторы, выпускающие, те, кто производит эфир. Ну и необходимые технические службы, представленные операторами, инженерами, режиссерами. На удаленке весь бэк-офис, весь IT-отдел, вся бухгалтерия, отдел продаж.
– А невозможно удаленно наладить выпуск программ через «облако»?
– Теоретически возможно, а смысл? Сейчас в офисе мало народу, все стараются держать безопасное расстояние, маски носить и все такое... Как верстка дня строится? Люди приходят с утра, собирают дневную сетку: какие темы, какие гости, какие спикеры, какие эксперты будут. В процессе что-то слетает, бывает, кто-то отказывается прийти. Все это делать дистанционно, конечно, можно, но это очень тяжело.
– Вопрос глобальный: как изменится телевизионно-вещательная индустрия после кризиса?
– Я думаю, что рекламный рынок не скоро восстановится. Это же не просто обычный экономический кризис, из этого кризиса большое количество компаний не выйдет. Они просто умрут. Это значит, потеря работ, потеря бизнесов. Мы уже сейчас видим, как сокращаются рекламные бюджеты. А когда мы выйдем из этого кризиса, то немногим сохранившимся компаниям нужно будет как-то наверстывать все те убытки, которые они получили за это время. И им точно будет особо не до рекламы. Поэтому с точки зрения рекламного рынка, я думаю, все это еще не скоро восстановится. С точки зрения аудитории – будет большое количество безработных или при сокращенных зарплатах. А это значит, что потребительская способность тоже упадет. Компаниям, чтобы выйти из кризиса, надо, чтобы люди вернулись к потреблению, а к потреблению невозможно вернуться, потому что денег нет. Замкнутый круг.
– Закончится ли теперь история содержания государством каналов, входящих в мультиплексы?
– Мы же все прекрасно понимаем, что у нас государство не экономит на оборонке и на своих СМИ. Вообще еще ни разу не сэкономили. Бюджет Russia Today растет, и Первого канала, и ВГТРК… СМИ государство воспринимает как серьезное оружие в своей работе. Поэтому государственные СМИ будут поддерживаться, я уверена, и дальше.
– А с частными что будет?
– Частные будут стараться выживать. Наверняка сократятся закупки контента. Я так понимаю, что они уже сейчас сокращаются.
– Под влиянием кризиса какие новые технологические решения могут появиться?
– Технологии сейчас позволяют многое. Кстати, это тоже одна из проблем для нас как СМИ, у которого большая инфраструктура. Потому что сейчас любой человек, сидящий на карантине, становится ведущим, блогером, журналистом. Все берут интервью, все делают стриминги в Instagram, стриминги в YouTube и так далее. И это, с одной стороны, очень круто, потому что это как бы свободная среда, и это здорово. Но с другой стороны, всем, у кого есть структура, которая должна поддерживаться, все это очень сильно усложняет жизнь. Конкуренция идет за внимание людей, за количество минут, проведенных ими у экрана. И пробиться через это, учитывая, что ты же еще работаешь по подписке, в общем-то, большая задача. Технологически что-то может измениться, но все равно нужно будет бороться за внимание аудитории.
комментарии(0)